Пётр Иванович Бекетов – правильный завоеватель. Пётр Бекетов - правильный конкистадор Последние годы жизни

русский путешественник, землепроходец, воевода, исследователь Сибири, основатель некоторых сибирских городов - Нерчинска, Олёкминска, Читы, Якутска

около 1600 - не ранее 1661

Пётр Бекетов

Краткая биография

Пётр Ива́нович Беке́тов (около 1600 - не ранее 1661) - русский путешественник, землепроходец, воевода, исследователь Сибири, основатель некоторых сибирских городов - Нерчинска, Олёкминска, Читы, Якутска.

Начало службы

Поступил на государеву службу в 1624 году в стрелецкий полк. В 1627 году по его челобитной был направлен в Сибирь в Енисейский острог.

В 1628 году он был отправлен во главе отряда из девяноста человек в поход с целью усмирения нижнеангарских тунгусов, напавших в 1627 году на отряд Максима Перфильева. Он имел указание воздействовать на туземцев не военными методами, а уговорами и «ласкою». Бекетов успешно справился с заданием. В низовьях Ангары он поставил Рыбинский острожек и вернулся в Енисейск с ясаком и аманатами.

Присоединение Якутии

В 1631 году Бекетов снова послан из Енисейска в далекий поход. На сей раз во главе тридцати казаков предстояло пройти до великой реки Лены и закрепиться на её берегах. Известный историк Сибири восемнадцатого века И. Фишер расценивал эту «командировку» как признание заслуг и способностей человека, достаточно много сделавшего для государства. Весной 1632 года отряд Бекетова уже был на Лене. Недалеко от впадения в неё Алдана бекетовские казаки срубили острог, названный позже Якутском. Будучи приказчиком в Якутском остроге, он отправлял экспедиции на Вилюй и Алдан, основал в 1632 году Жиганск, в 1636 году - Олёкминск.

Продвижение по службе

После того как на смену ему прибыл Иван Галкин, Пётр вернулся в Енисейск, откуда в 1640 году повез в Москву ясак на 11 тысяч рублей. В Москве Бекетов получил чин стрелецкого и казачьего головы. В 1641 году Петр Бекетов был пожалован головством в Енисейском остроге среди казаков.

Бурятский поход

В 1652 году, снова из Енисейска, П. И. Бекетов, «коего искусство и прилежание были уже известны», снова выступил в поход к забайкальским бурятам. Выйдя на устье Селенги, Бекетов с товарищами заложил острог Усть-Прорва. После этого его отряд двинулся вверх по Селенге, поднялся вверх по Хилку до озера Иргень. У озера в 1653 году отряд основал Иргенский острог. Глубокой осенью, перевалив через Яблоновый хребет, его отряд из 53 человек спустился в долину реки Ингоды. Путь от Иргеня до Ингоды, пройденный Бекетовым, в дальнейшем стал частью Сибирского тракта. Поскольку от мороза Ингода встала, то в районе нынешней Читы было заложено Ингодинское зимовьё. В ноябре 1654 года десять казаков отряда Бекетова во главе с Максимом Урасовым достигли устья Нерчи-реки, где заложили Нелюдский острог (ныне Нерчинск). Была составлена «роспись» и «чертеж Иргеню озеру и иным озёрам на Килке-реке (река Хилок), которая пала из Иргень-озера, и Селенге-реке, и иным рекам, которые пали в Витим-реку из Иргеня-озера и из иных озёр ». В Шилкинском остроге Бекетов «сотоварищи» пережили тяжёлую зиму, не только страдая от голода, но и сдерживая осаду взбунтовавшихся бурят. К весне 1655 года, наладив отношения с бурятами, отряд был вынужден оставить острог и, чтобы не погибнуть от голода, уйти на Амур.

Последние годы жизни

В 1660 году Бекетов из Енисейска отбыл на службу в Тобольск, где в 1661 году встретился с протопопом Аввакумом (с которым у Бекетова случился конфликт) и с Юрием Крижаничем.

Популярные биографии Популярные темы цитат и афоризмов Популярные авторы цитат и афоризмов Популярные притчи › Пётр Бекетов

Пётр Иванович Бекетов

Бекетов, Петр Иванович (? - 1658?) - русский землепроходец, сын боярский (дворянин), из тверских и дмитровских детей боярских. Служил в Енисейске с 1626. В 1627 назначен стрелецким сотником в Енисейский острог. Весной 1628 отправился в поход усмирять нижнеангарских тунгусов (эвенков). В низовьях Ангары отряд Бекетова построил Рыбинский острожек. Осенью 1628 Б. организовал сбор ясака с народов Приангарья. В 1630 «отдыхал» в Енисейске. В мае 1631 послан на реке Лена, к улусам бурятов-эхэритов, где построил «крепь». Потеряв крепость, Бекетов отошел к устью реки Тутуры, где поставил небольшой острог и получил ясак от тунгусов-налягиров. Летом 1632 объясачивал якутских тойонов средней Лены.

В сентябре 1632 отряд Бекетова построил первый в Якутии государев острог на правом берегу Лены. В результате 31 тойон-князец признал русскую власть. В июне 1633 Бекетов передал Ленский острожек сыну боярскому П. Ходыреву и отправился в Енисейск. В 1635-1636 он поставил Олекминский острог и совершил походы по рекам Витим, Большой Патом и «иным сторонным речкам». Весной 1638, лишившись чина сотника, отправлен на службу в Ленский острог приказчиком. Совершил поход на князьца Нюриктейской волости Киринея. В 1640 послан в Москву, где назначен казачьим головой (первым помощником воеводы) в Енисейск. В 1648 отставлен от должности.

В июне 1652 Бекетов выступил в поход до озера Иргень и реки Нерчи для разведки месторождений серебра. Зимой того же года его отряд прошел левый приток Ангары Осу. После нескольких стычек с бурятами переправился через Байкал и остановился на зимовку в устье реки Прорва. В июне 1653 отряд достиг устья Селенги. На Ангаре вновь подвергся нападению бурят. К месту назначения экспедиция подошла только в конце сентября 1653. К середине октября был поставлен Иргенский острог, и казаки на плотах начали спускаться по Ингоде. Из-за раннего ледостава Бекетов вернулся в Иргенский острог.

На реке Шилка Бекетов собирался возвести большой острог, но не успел из-за нападения отрядов тунгусов. Отступил вниз по Шилке на Амур, где в «войске» Онуфрия Степанова с 13 марта по 4 апреля 1655 «бился явственно» при защите осажденного маньчжурами Кумарского острога. Этим опровергается свидетельство протопопа Аввакума , будто Бекетов «умре горькою смертию зле» в своем дворе в Тобольске в начале марта 1655. Скорее всего, Бекетов погиб на Амуре в схватке с маньчжурами 30 июня 1658. Однако последние непроверенные сведения о Бекетове (Г. Ф. Миллер , И. Э. Фишер) относятся к 1660, когда он якобы через Якутск и Илимск вернулся в Енисейск. Традиция приписывает Бекетову открытие нерчинских месторождений серебра.

Т. А. Бахарева.

Российская историческая энциклопедия. Т. 2. М., 2015, с. 423.

Стрелецкий сотник и предок поэта А. А. Блока

Бекетов Пётр Иванович (1610-1656), землепроходец, из служилых людей. Родился ок. 1610. Его отец и некоторые родственники служили «по выбору» из Твери и Арзамаса. В Сибири появился в 1620/21. Начал службу в Тобольске (ок. 1624). В 1627 по личному челобитью Бекетова из Москвы пришёл приказ о его назначении стрелецким сотником, оклад которого составлял 12 руб. 25 алтын, 78 четей ржи, 4 чети овса в год. Против этого назначения выступили енисейские казаки, выдвинувшие свою кандидатуру - подьячего М. Перфильева. Однако победил Бекетов, который не уступал подьячему в грамотности, храбрости, энергичности и самостоятельности в суждениях и действиях. В дальнейшем в своих походах по Сибири он научился изъясняться на местных языках.

В 1627-1629 участвовал в походах енисейских служилых людей вверх по Ангаре до устья р. Уда. Заложил Рыбинский (1627) и Братский (1628) остроги. Осенью 1630 пришёл на Лену через Усть-Кутское зимовье; с 20 казаками поднялся по Лене до устья «реки Оны» (Апай?) и открыл более 500 км её верхнего течения, немного не дойдя до истоков. Привести «под государеву руку» местных бурят удалось не сразу; казаки, наскоро построив креп, выдержали трехдневную осаду. В этой «землице» для сбора ясака Бекетов оставил 9 казаков во главе с десятником А. Дубиной, а с остальными спустился до устья Куленги. Оттуда Бекетов сделал вылазку на запад, в степи Лено-Ангарского плато. На 5-й день встретил бурятские стойбища и потребовал именем «белого царя» ясак, но буряты не подчинились. Бекетов быстро сделал из леса засеку и засел в ней. Но к бурятам каждый час прибывала всё новая подмога. Наконец они окружили засеку со всех сторон, дожидаясь ночи, чтобы поджечь её. Бекетов обратил внимание на пасущихся возле юрт бурятских лошадей, сделал неожиданную вылазку, захватил лошадей и на них с отрядом целые сутки скакал обратно к верхней Лене; остановились они только против устья Тутуры, впадающей в Лену ниже Куленги, где жили дружелюбно относившиеся к русским эвенки. Там Бекетов заложил Тутурский острог. Из этого района казаки вернулись к устью Куты, где и перезимовали. Весной 1631 Бекетов с 30 казаками начал сплав по Лене, а вверх по р. Киренга «для прииску новых землиц» он направил Дубину с 7 казаками.

В кон. июня 1632 Бекетов направил «прибыли искать... до устья Ленского и до моря [Лаптевых]... в новые землицы» 9 казаков во главе с И. Падериным. В августе 1632 Бекетов послал вниз по Лене отряд енисейских казаков во главе с А. Архиповым. За полярным кругом, в районе «жиганских тунгусов» , они для сбора ясака поставили на левом беpeгy Лены Жиганское зимовье. Сам Бекетов вышел на среднюю Лену и обследовал юж. часть гигантской излучины реки. У вершины дуги осенью 1632 в очень неудобной местности он поставил Якутский острог, в половодье постоянно страдавший от наводнений, и через 10 лет его пришлось перенести на 15 км ниже, туда, где теперь стоит г. Якутск. Но зато этот район, наиболее выдвинутый к востоку, выбран был Бекетов исключительно удачно, и Якутский острог сразу же стал отправной базой для рус. поисковых походов не только на север, к Студеному морю, но и на восток, а позднее и на юг - к р. Шилкар (Амур) и к Теплому морю (Тихий океан). Весной 1633 др. казаки, посланные Бекетовым, пытались вместе с промышленниками пройти на судне по Вилюю, чтобы обложить ясаком эвенков на р. Марха, его сев. крупном притоке. Енисейцы хотели таким образом проникнуть в те «ленские землицы», на к-рые претендовали мангазейцы по праву первооткрывателей, но в устье Вилюя они встретились с мангазейским отрядом С. Корытова, к-рый захватил судно енисейцев, а их самих привлёк на свою сторону, обещав долю добычи. В янв. 1634 до 3 тыс. якутов осадили Якутский острог, где в то время собралось ок. 200 казаков, промышл. и торг. людей, привлечённых надеждами на богатую добычу. От осады якуты, непривычные к военным действиям, быстро отказались. Часть их ушла в отдалённые местности, оставшиеся продолжали оказывать сопротивление. В погоне за одними, в борьбе с другими русские обошли в разных направлениях бассейн средней Лены и ознакомились с ним. У впадения Олёкмы в Лену Б. поставил в 1635 Усть-Олёкминский острог и из него ходил «для ясачного сбору» по Олёкме и её гл. притоку - Чаре, а также по Большому Патому и Витиму и первый побывал у сев. и зап. окраин Патомского нагорья. В 1638 его назначили казачьим и стрелецким головой с окладом 20 руб. в год. Личное хозяйство Бекетова было довольно скромным: в 1637 он владел 18 дес. пашни и 15 дес. перелога, что было намного меньше владений некоторых детей боярских в том же Тобольске.

В 1641 приезжал с ясаком в Москву. Бекетов пользовался большим авторитетом не только в своей служилой среде, но и у правительства. Так, в 1647 он, будучи казачьим головою, по «государеву» указу арестовал и посадил на 3 дня в тюрьму енисейского воеводу Ф. Уварова за то, что тот говорил какие-то «непристойные слова» в своих отписках в Томск. В 1650 снова ездил в Москву с ясаком. Для установления власти русского царя в Забайкалье в июне 1652 по приказу енисейского воеводы А. Ф. Пашкова Бекетов во главе отряда из 300 чел. поднялся по Енисею и Ангаре к Братскому острогу. Оттуда к истокам р. Милок, притока Селенги, Бекетов послал передовую группу пятидесятника И. Максимова с проводником - казаком Я. Софоновым, уже побывавшим в Забайкалье летом 1651. Бекетов же, задержавшись в Братском остроге, вынужден был зимовать южнее устья Селенги, где заложил Усть-Прорвинский острог. Там казаки заготовили огромное количество рыбы.

В 1653 Б. отправился на оз. Иргень, где поставил Иргенский острог. Июнь 1653 ушёл на выяснение дороги на р. Хилок. 2 июля 1653 послал из нового «государева» зимовья казаков в улус царевича Лубсана сказать: «...иду яз с служилыми людьми по государеву указу на Иргень-озеро и на великую реку Вилку с добром, а не с войною и не з боем...», после чего стал подниматься по Хилку и вместе с отрядом Максимова, к-рый встретил в дороге, в первых числах октября прибыл к истокам реки. Здесь казаки срубили острог, и Максимов передал Бекетову собранный ясак и чертёж рр. Хилок, Селенга, Ингода и Шилка, составленный им во время зимовки, - по сути, 1-ю гидрографич. карту Забайкалья. Бекетов торопился проникнуть как можно дальше на восток. Невзирая на позднее время года, он перевалил Яблоновый хребет и на Ингоде построил плоты, но ранняя зима, обычная в этом крае, вынудила его отложить всё до следующего года и вернуться на Хилок.

В мае 1654, когда Ингода освободилась ото льда, он спустился по ней, вышел на Шилку и против устья р. Нерча поставил острог. Но обосноваться здесь казакам не удалось: эвенки сожгли засеянные хлеба, и отряду из-за нехватки продовольствия пришлось уходить. Бекетов спустился по Шилке до слияния с Ононом и первым из русских вышел из Забайкалья на Амур. Проследив верх. течение великой реки до впадения Зеи (900 км), он соединился с казаками десятника О. Степанова, назначенного вместо Хабарова «приказным человеком... новой Даурской земли». Человек независимого характера, Бекетов умел ради дела унять свою гордыню. Когда он с остатками своего отряда летом 1654 от «хлебной скудности и нужи… сошел» на Амур, то встал под начало Степанова, хотя чином был намного выше своего нового командира. Зимовал объединённый отряд (не более 500 чел.) в Кумарском остроге, поставленном Хабаровым примерно в 250 км выше устья Зеи, в устье прав. притока Амура р. Кумара (Хумархэ). В мар.-апр. 1655 10- тысячный отряд маньчжур окружил острог. Осада длилась до 15 апр.: после смелой вылазки русских неприятель ушёл. Объединённые силы русских в июне спустились к устью Амура, в землю гиляков, и срубили здесь ещё один острог, где остались на 2-ю зимовку. Б. же со своими казаками и собранным ясаком в августе двинулся вверх по Амуру и через Нерчинск прибыл в Енисейск. Он первый проследил весь Амур, от слияния Шилки и Аргуни до устья (2824 км) и обратно. По возвращении в Тобольск (нач. 1656) был назначен в «приставы» к дьяку Софийского собора И. Струне. «Жизнь Бекетова оборвалась довольно трагически.

Зимой 1656, простудившись в пути, больной, он возвращался из Енисейска в Тобольск. Здесь ждали неприятности. Его друг, бывший товарищ по походам, а ныне дьяк Судного приказа Софийского дома сибирского архиепископа Симеона, Иван Струна по доносу отбывавшего тогда ссылку в Тобольске небезызвестного протопопа Аввакума был арестован. Конечно, ни протопоп, ни Струна не были святыми людьми. Долгое время они жили в ладу не без пользы друг для друга. Но за месяц до приезда архиепископа Симеона из Москвы между ними из-за неподеленных утаенных денег началась вражда. Протопоп сумел войти в доверие к Симеону и обвинил далеко не бескорыстного, но простоватого Ивана Струну в различных “неистовых” грехах. Струну арестовали и отдали “за приставы” Бекетову, который должен был его сторожить. 4 марта 1656 г. в главном соборе Тобольска Иван Струна был предан анафеме - страшному по тем временам наказанию. Присутствовавший тут же в соборе Петр Бекетов не выдержал и стал открыто бранить протопопа и самого архиепископа, “матерно лаючи как собака”. Человек, не боявшийся ни пуль, ни стрел “иноземцев”, ни гнева воеводы… мог себе позволить такое. Поднялся шум. Испуганный протопоп спрятался, а взбешенный Бекетов покинул собор. И, как пишет тот же Аввакум, по дороге Петр “...взбесился, ко двору своему идучи, и умре горкою смертию зле”. По всей видимости, от сильного потрясения (да к тому же он уже был болен) с ним случился разрыв сердца. Обрадованный протопоп поспешил на место происшествия. Симеон приказал труп Бекетова, как “великого грешника”, отдать псам на улице, а всем тобольчанам запретил оплакивать Петра. Три дня собаки грызли труп, а Симеон и Аввакум “прилежно молились”, а затем “честно” погребли его останки». По мнению Ф. Павленкова, Бекетов - предок поэта А. А. Блока по материнской линии.

Владимир Богуславский

Материал из кн.: "Славянская энциклопедия. XVII век". М., ОЛМА-ПРЕСС. 2004.

Основатель городов сибирских

Бекетов Пётр Иванович (родился ок. 1600–1610 г. умер ок. 1656-1661) землепроходец, из служилых людей. Дата рождения точно не установлена. Ближайшие предки П.И. Бекетова принадлежали к слою провинциальных детей боярских.В 1641 г. сам Петр Бекетов в челобитной указывал: «А родители, государь, мои служат тебе... по Твери и по Арзамасу по дворовому и по выбору»

Пётр Бекетов поступил на службу Государеву в 1624 году в стрелецкий полк. В январе 1627 г. Бекетов лично подал в приказ Казанского дворца челобитную с просьбой о назначении его стрелецким сотником в Енисейский острог. В этом же году поверстан стрелецким сотником с денежным и хлебным жалованьем и отправлен в Енисейск.

В 1628–1629 участвовал в походах енисейских служилых людей вверх по Ангаре. Бекетов справился с заданием успешней, чем его предшественник Максим Перфильев, стал первым человеком, преодолевшим ангарские пороги. Здесь, на бурятской земле, Бекетов построил Рыбинский острог (1628). Здесь в первый раз с нескольких «братских» князцов был собран ясак. Позднее Петр Иванович вспоминал, что он «ходил ис Братцкого порогу по Тунгуске вверх и по Оке реке и по Ангаре реке и до усть Уды реки... и братцких людей под твою государеву высокую руку привел».

30 мая 1631 г. Бекетов во главе тридцати казаков отправился до великой реки Лены с заданием закрепиться на её берегах. Известный историк Сибири восемнадцатого века И.Фишер расценивал эту «командировку» как признание заслуг и способностей человека, достаточно много сделавшего для государства. Ленский поход продолжался 2 года и 3 месяца. Привести «под государеву руку» местных бурят удалось не сразу. В сентябре 1631 г. Бекетов, с отрядом в 20 казаков, двигался от Илимского волока вверх по Лене. Отряд направился к улусам бурятов-эхиритов. Однако бурятские князцы отказались платить ясак царю. Встретив сопротивление отряд успел построить «крепь» и на 3 дня сел в осаду. Отряд бурят во главе с князцами Бокоем и Борочеем используя военную хитрость проник в крепь. Бой продолжился рукопашной схваткой. Натиск казаков был стремительным. В бою погибли 2 тунгуса и был ранен один казак. Пользуясь замешательством противника, служилые люди захватив бурятских лошадей, добрались до устья реки Тутуры. Здесь Бекетов поставил Тутурский острог. Аборигены, услышав про острог, предпочли откочевать к Байкалу, но платившие им прежде дань тунгусы-налягиры «государские высокие руки устрашились» и принесли Бекетову ясак. Из этого района казаки вернулись к устью Куты, где и перезимовали.

В апреле 1632 г. Бекетов получил от нового енисейского воеводы Ж. В. Кондырева подкрепление из 14 казаков и указ идти вниз по Лене. В сентябре 1632 г. Бекетов построил первый в Якутии государев острог недалеко от впадения в Лену реки Алдан. Эта крепость сыграла непреходящую роль во всех дальнейших открытиях, стал для России окном на Дальний Восток и Аляску, в Японию и Китай (она расположена на правом берегу Лены, ниже современного Якутска на 70 км). Деятельность Петра Бекетова в Якутии на этом не заканчивается. Будучи «прикащиком» в Якутском остроге, он отправлял экспедиции на Вилюй и Алдан, основал в 1632 году Жиганск. В общей сложности в результате действий отряда Бекетова 31 тойон-князец признал русскую власть. В июне 1633 г. Бекетов передал Ленский острожек прибывшему ему на смену сыну боярскому П. Ходыреву, а 6 сентября был уже в Енисейске.

К 1635-1636 гг. относится новая служба Бекетова. В эти годы он ставит Олекминский острог, совершает походы по Витиму, Большому Патому и «иным сторонным речкам»

Весной 1638 г. он отправляется на годовую службу в Ленский острог на смену И. Галкину. Приказчиком в Ленском остроге Бекетов пробыл год.

В 1640 г. Бекетов был послан с енисейской соболиной казной на 11 тысяч рублей в Москву. Бекетов пользовался большим авторитетом не только в своей служилой среде, но и у правительства.13 февраля 1641 года, учтя все его прежние заслуги, Сибирский приказ «пожаловал головством» - назначил его головой енисейских пеших казаков.

В июле 1647 г. Бекетов получил присланную на его имя из Москвы грамоту с необычным предписанием. Ему указывалось посадить на 3 дня в тюрьму воеводу Федора Уварова, который провинился тем, что свои отписки к разрядным воеводам Томска писал «непристойной речью». Если верить донесению Бекетова, то он добросовестно выполнил этот указ.

В 1649-1650 гг. Бекетов был на годовой службе в Братском остроге.

В 1650 Петр Бекетов снова ездил в Москву с ясаком.

В 1652 году, снова из Енисейска, П. И. Бекетов, «коего искусство и прилежание были уже известны», опять выступил в поход к забайкальским бурятам. Для установления власти российского царя в Забайкалье в июне по приказу енисейского воеводы А. Ф. Пашкова Бекетов с отрядом пошёл на «Иргень-озеро и на великую реку Шилку». Отряд Бекетова насчитывал около 130-140 человек. Несмотря на то, что казаки шли «спешно добре», Братского острога они достигли только через 2 месяца. Бекетову стало ясно, что за лето дойти до конечной цели отряду не удастся, и он решил зазимовать на южном берегу Байкала у устья Селенги, где заложил Усть-Прорвинский острог. Однако еще из Братского острога он отправил 12 казаков во главе с И. Максимовым налегке через Баргузинский острог на Иргень-озеро и Шилку. Максимов должен был через забайкальские степи выйти к озеру Иргень, где находились верховья Хилока, и по этой реке спуститься навстречу Бекетову.

11 июня 1653 г. Бекетов выступил из зимовья на Прорве. К месту назначения экспедиция подошла только в конце сентября 1653 г. У озера отряд основал Иргенский острог. Глубокой осенью, перевалив через Яблоновый хребет, его отряд из 53 человек спустился в долину р. Ингоды. Путь от Иргеня до Ингоды пройденный Бекетовым в дальнейшем стал частью Сибирского Тракта.К середине октября был поставлен Иргенский острог, а 19 октября казаки на плотах начали спускаться по Ингоде. Бекетов, очевидно, рассчитывал до зимы добраться до устья Нерчи. Однако, проплыв по Ингоде около 10 верст, отряд был встречен ранним ледоставом реки. Здесь в устье Рушмалея наскоро возвели Ингодинское зимовьё с укреплениями, куда сложили часть запасов. В зимовье осталось 20 человек, еще 10 казаков в ноябре 1654 года во главе с Макимом Уразовым достигли устья Нерчи-реки, где заложили Нелюдский острог на правом берегу Шилки. С остальными казаками Бекетов вернулся в Иргенский острог.О строительстве «малого острожка», Уразов доложил Бекетову. Последний изложил это в отписке Пашкову, заверив воеводу, что весной 1654 г. он поставит на выбранном Уразовым месте большой острог.

В эту зиму была составлена «роспись» и «чертеж иргеню озеру и иным озёрам на Килке-реке (р. Хилок), которая пала из Иргень-озера, и Селенге-реке, и иным рекам, которые пали в Витим-реку из Иргеня-озера и из иных озёр». В мае Бекетов был уже на Шилке, где собирался возвести, в соответствии с приказом Пашкова, большой острог. Казаки даже посеяли на выбранном месте яровой хлеб. Однако возведение русских укреплений и зимний сбор ясака заставили тунгусские племена взяться за оружие. Казаки так и не успели построить острог, когда «приехали изгоном войной многие тунгуские люди». Русский отряд сел в осаду (видимо, в острожке, построенном Уразовым). Тунгусы отогнали лошадей и вытоптали хлеб. Среди казаков начался голод, поскольку рыбной ловлей тунгусы заниматься не давали. Ни речных судов, ни лошадей у енисейцев не было. У них оказался единственный путь к отступлению – на плотах, вниз по Шилке на Амур.

На Амуре в это время самой серьезной русской силой являлось «войско» приказного человека Онуфрия Степанова, официального преемника Е.П. Хабарова

В конце июня 1654 г. к Степанову присоединились 34 енисейца, а через несколько дней появился и сам Петр Бекетов, который всему казачьему войску «бил челом, чтоб ему жить на великой реке Амуре до государева указу». Всех «бекетовцев» (63 человека) приняли в сборное амурское войско.

Человек независимого характера, Бекетов умел ради дела унять свою гордыню. Когда он с остатками своего отряда летом 1654 от «хлебной скудности и нужи… сошел» на Амур, то встал под начало Степанова, хотя чином был намного выше своего нового командира. Осенью 1654 г. войско Степанова, в котором насчитывалось чуть более 500 человек, построило Кумарский острог (при впадении в Амур р. Хумархэ). 13 марта 1655 г. острог был осажден 10-тысячным войском маньчжуров. Казаки выдержали многодневную бомбардировку острога, отбили все приступы и сами совершили вылазку. Потерпев неудачу, маньчжурское войско 3 апреля ушло от острога. Сразу после этого Степанов составил послужной именной список казаков, которые «бились явственно». Бекетов от имени енисейских служилых людей составил челобитную и присоединил к отпискам Степанова. В этом документе Бекетов кратко изложил причины ухода с Шилки и просил пожаловать за службу, проявленную при защите Кумарского острога. Смысл челобитной ясен – довести до сведения официальных властей тот факт, что он со своими людьми продолжает находиться на государевой службе. Данный документ, датируемый апрелем 1655 г., является пока что последним достоверным известием о Бекетове.

С этого момента данные разных авторов о жизни атамана расходятся. В столице Сибири - г.Тобольске с Бекетовым встречался ссыльный протопоп Аввакум, отправленный туда в 1656 году. В своей книге «Житие протопопа Аввакума...» он пишет, что, будучи в Енисейске, П.Бекетов вступил в конфликт с «огнепальным» протопопом с целью защитить от анафемы своего подопечного, после чего «...из церкви пошед умре горькою смерти зле...».

И.Э.Фишер называет гораздо более позднюю дату, когда П.И.Бекетов был ещё жив. По его данным, после скитаний по Амуру, в 1660 году Бекетов возвратился в Енисейск через Якутск и «привёз с собою немало соболей, которые ему служили защитою к отвращению наказания, коего за оставление острога опасался».

Там же, в Тобольске, с Бекетовым встречался и Юрий Крыжанич, серб, католический священник, сосланный в Сибирь в 1661 году. «Я лично видел того, кто первый воздвиг крепость на берегах Лены», -- написал он. 1661 год -- это самое позднее упоминание имени Бекетова в исторической литературе.

Если позволить себе предположить, что ни один из наших «информаторов» не ошибается и не лжёт, то выходит, что конфликт Бекетова с Аввакумом, которого вернули из ссылки в Москву в 1661 году, произошел в самом конце «сибирской эпопеи» последнего, а Юрий Крыжанич видел Бекетова незадолго до его смерти. Все данные сходятся, и получается, что в 1660 году Бекетов из Енисейска отбыл на службу в Тобольск, где в 1661 году и встретился и с Аввакумом, и с Крыжаничем. Таким образом, можно считать хотя бы приблизительно установленной дату смерти человека, так много сделавшего для закрепления Российского государства на его восточных рубежах.

Неизвестна, к сожалению, дата рождения основателя многих городов Сибирских. Но если предположить, что в 1628 году ему было не менее тридцати лет (никто не поставил бы неопытного юнца во главе серьезной экспедиции), то в 1661 году он был уже стариком, так что смерть от потрясения, вызванного серьезным конфликтом, не кажется удивительной.

Однако, возможно, что с Амура Бекетов уже не вернулся. Рассказ Аввакума о смерти в Тобольске именно землепроходца Бекетова возможно признать недостоверным.

В переписной книге Енисейского уезда 1669 г. среди продавцов земли названа вдова сына боярского Петра Бекетова. Возможно, после гибели мужа она уехала обратно за Урал, почему мы и не находим потомков Петра Ивановича в служилой среде Енисейска.

В качестве образца сибирского завоевателя на государственной службе, наверное, стоит выбрать Петра Бекетова. Всю свою жизнь Бекетов служил царю и администрации, выполнял приказы, не поддавался на соблазнительные авантюры, а если что и делал с государственной точки зрения неправильно - то сам же винился в этом и старался обелить себя перед властями. Короче - «государев человек» как он есть.

Биограф Петра Бекетова Е.Б.Вершинин считает, что дата рождения Петра Ивановича может относится к концу XVI столетия. Вообще Бекетов впервые всплывает в писаной истории в челобитной от 1627 года, где он просил о назначении стрелецким сотником в Енисейский острог «Чтоб я, холоп твой, волочась меж двор, голодною смертию не умер». Судя по всему, Бекетов принадлежал к слою провинциальных детей боярских, которые стояли ниже жильцов и дворян московских, но выше городовых детей боярских.

Интересно, что Пётр Бекетов хлопотал о должности сотника не просто так, а имея некую информацию «с мест» - осенью 1625 г. в Оби утонул занимавший эту должность атаман Поздей Фирсов, а конкурентом на искомую должность состоял ещё один значительный российский конкистадор - Максим Перфильев. Как бы то ни было, в январе 1627 г. воеводам Тобольска было указано поверстать Бекетова денежным и хлебным жалованьем и отправить в Енисейск.

В 1628 г. енисейский гарнизон состоял из сотника Бекетова, атамана Перфильева и 105 стрельцов. Весной этого года Бекетов отправился в свой первый поход во главе отряда из 30 служилых и 60 «промышленных» людей. Целью было усмирение нижнеангарских тунгусов, которые год назад напали на возвращавшийся от устья Илима отряд Перфильева. Бекетов должен был воздействовать на тунгусов уговорами и «ласкою». Трудно сказать как, но с этой задачей Петр Иванович справился, и попутно построил в низовьях Ангары Рыбинский острожек.

Осенью того же 1628 г. Бекетов был снова отправлен вверх по Ангаре, имея в подчинении всего 19 служилых людей. Основной задачей Бекетова было опередить большой отряд Хрипунова. Шедший на Ангару в целях поисков рудного серебра. Однако енисейские власти вполне обоснованное предполагали, что Хрипунов будет приводить инородцев под государеву руку с грабежом и насилием, а ограбив - уйдёт, предоставив последствия своего похода расхлёбывать енисейцам. В общем-то так дело и повернулось, только Хрипунов не ушёл, а помер там же на Ангаре. В итоге Бекетов успел собрать ясак с ангарских тунгусов, ненамного опередив Хрипунова, а также сумел каким-то образом получить некоторое количество соболей с бурят и весной-летом 1629 г. вернулся в Енисейск, сдав в казну 689 соболиных шкурок.

30 мая 1631 г. Бекетов с отрядом в 30 человек отправился на «дальную службу на Лену реку на один год». Год этот продолжался 2 года и 3 месяца.

На Лене Бекетов построил первый в Якутии государев острог (на правом берегу, ниже Якутска на 70 км). Бекетову удалось убедить (добрым словом и «огненным боем») признать русскую власть более чем тридцати тойонам. Помимо сбора ясака Бекетов занялся в Якутии взиманием десятой пошлины с соболиных промыслов частных промышленников и казаков. Разбирал он и возникавшие между ними споры, а пошлину «с судных дел» (96 соболей) честно сдал в енисейскую казну. В июне 1633 г. Бекетов передал Ленский острожек прибывшему ему на смену сыну боярскому П. Ходыреву, и вернулся в Енисейск, имея на сдачу в казну 2471 соболя и 25 собольих шуб.

В 1635-1636 гг. Бекетов ставит Олекминский острог, совершает походы по Витиму, Большому Патому и «иным сторонным речкам» и возвращается почти с 20 сороками соболей. По установившейся, видимо, очередности весной 1638 г. он отправляется на годовую службу в Ленский острог на смену И. Галкину. Интересно отметить, что к этому времени Бекетов уже лишился чина сотника и числился просто енисейским сыном боярским. За отсутствием источников оценить данное изменение в служебной карьере Бекетова трудно. На Средней Лене Бекетов застал тревожную обстановку. Несколько местных тойонов от «государевой руки» отложились, нападали на русских людей и ясачных якутов. Более того, незадолго до прибытия Бекетова якуты «приступом приходили» под Ленский острог. Инициатором «шатости» являлся князец Нюриктейской волости Кириней, ушедший со своим родом с Лены на Алдан. Именно поэтому Галкин и Бекетов, объединив свои отряды, совершили поход на Киринея, захватив 500 коров и 300 кобыл.

В начале 1641 г. Бекетов подал в Сибирский приказ две челобитные. Из первой выясняется, что в Енисейске у Бекетова была жена, дети и «людишки» (т.е. холопы). В отсутствие землепроходца воеводы брали из его двора лошадей для выполнения подводной повинности, которые гибли на Илимском волоке. Петр Иванович просил избавить его двор от «волоковой возки», а также от постоя служилых людей, следовавших в Восточную Сибирь. В другой челобитной Бекетов сжато изложил все свои сибирские походы и просил о назначении его казачьим головой на место Б. Болкошина, который «стар и увечен, такой твоей государевой дальной службы служить не может». В Сибирском приказе составили подробную справку, подтвердившую правдивость челобитчика. Приказные дьяки оценили, что походы Бекетова принесли государству прибыль в 11 540 руб. Просьба Бекетова была удовлетворена, и 13 февраля он получил память о назначении его головой енисейских пеших казаков. Ранее его жалованье составляло 10 руб., 6 четей ржи и 4 чети овса. Новый оклад равнялся 20 руб., но вместо хлебного жалованья Бекетов должен был получить землю под пашню.

В 1637 г. Бекетов имел 18 десятин пашни и 15 перелога. Обрабатывали пашню, скорее всего, наемные крестьяне. Какую-то часть своих земель (видимо, полученных после 1641 г. в зачет хлебного жалованья) Бекетов продал крестьянам С. Костыльникову и П. Бурмакину. Сохранилась (в числе прочих) одна интересная коллективная Челобитная Москве, подписанная Бекетовым. В ней енисейские казаки просили отменить запрет на торговлю ясырем (т.е. холопами из аборигенных народов, захваченными или незаконно купленными служилыми людьми).

В 1648 г. Петр Бекетов вновь вернулся к чину сына боярского с понижением денежного жалованья до 10 руб. Судя по всему, в результате этого понижения Бекетов поехал в Москву, куда прибыл 1 января 1651 г. Администрация снова составила справку о службах Бекетова, признала справедливость его притязаний, и выдала «сукно английское доброе», назначила оклад в 20 руб. и 5 пуд. соли, «а за наше хлебное жалованье велено ему служить с пашни». Кроме Бекетова, оклад в 20 руб. в енисейском гарнизоне имел только достигший звания сына боярского Иван Галкин.

Должность головы Бекетову, однако, не вернули, и он отправился в Енисейск, где сидел уже новый воевода - Афанасий Филиппович Пашков.

В апреле 1652 г. Пашков информировал томского воеводу, что собирается послать в Забайкалье 100 человек. Во главе экспедиции, в задачи которой входила и разведка месторождений серебра, был поставлен Бекетов. Наряду с казаками в отряд вошли «охочие промышленные люди». Под началом Бекетова оказались пятидесятники Иван Максимов, Дружина Попов, Иван Котельников и Максим Уразов. Среди десятников специально отметим Ивана Герасимова сына Чебычакова. В начале июня 1652 г. Петр Бекетов выступил в свой последний поход.

Так как казаки достигли Братского острога только через два месяца, Бекетову стало ясно, что за лето дойти до конечной цели отряду не удастся, и он решил зазимовать на южном берегу Байкала. Однако еще из Братского острога он отправил 12 казаков во главе с И. Максимовым «налегке через Баргузинский острог на Иргень-озеро и на великую реку Шилку». С Максимовым шли уже бывавшие на Иргене Софонов и Чебычаков. Расчет Петра Ивановича был вполне понятен. Имея указание Пашкова идти на Селенге и Хилоку (в источниках XVII в. - река Килка), Бекетов не имел в отряде никого, кто бы знал этот водный маршрут. Максимов должен был через забайкальские степи выйти к озеру Иргень, где находились верховья Хилока, и по этой реке спуститься навстречу Бекетову.

Надо сказать, что этот шаг очень интересен именно с точки зрения характеристики Бекетова как организатора и путешественника. Он отправляет чёрт знает в какую даль часть своего отряда, намереваясь встретиться с ними на территории, о которой известны лишь отрывочные сведения и названия рек, населённой враждебными племенами - для подготовки дальнейшей части своего похода. Надо быть очень крепко уверенным в своих людях, чтобы поступать таким образом. Но вообще идея была очень хорошей, и, как показала практика, успешно реализовалась.

Основной отряд Бекетова, пройдя левый приток Ангары Осу, подвергся ночью нападению бурятов кочевавших «на край Байкал озера». Казаки с боем отошли, в то время как буряты «похвалялись» не пропустить служилых за Байкал. Хорошо зная кочевников, Бекетов понимал, что спускать им такой наглости просто нельзя. В ответ он отрядил отряд Котельникова, который напал на «станы» бурят, убил в бою 12 человек, захватил несколько пленных, а сами казаки «ис той посылки пришли все здоровы». Среди пленных обнаружилась жена верхоленского ясачного князца Торома (не вовремя приехавшая в гости), которую Бекетов вернул в Верхоленский острог.

Объединившись с партией Максимова, которая подготовила дощаники для подъёма всего отряда по Хилоку, Бекетов к середине октября поставил Иргенский острог, а 19 октября казаки на плотах начали спускаться по Ингоде. Бекетов, очевидно, рассчитывал до зимы добраться до устья Нерчи. Однако, проплыв по Ингоде около 10 верст, отряд был встречен ранним ледоставом реки. Здесь наскоро возвели зимовье с укреплениями, куда сложили часть запасов. В зимовье осталось 20 человек, еще 10 казаков под командой М. Уразова были отправлены к устью Нерчи, а с остальными Бекетов вернулся в Иргенский острог.

На Шилке Бекетов собирался возвести, в соответствии с приказом Пашкова, большой острог. Казаки даже посеяли на выбранном месте яровой хлеб. Однако возведение русских укреплений и зимний сбор ясака заставили тунгусские племена взяться за оружие. Русский отряд сел в осаду (видимо, в острожке, построенном Уразовым). Тунгусы отогнали лошадей и вытоптали хлеб. Среди казаков начался голод, поскольку рыбной ловлей тунгусы заниматься не давали. В противниках Бекетов узнал тех, кто еще недавно приносил ему ясак. Ни речных судов, ни лошадей у енисейцев не было. У них оказался единственный путь к отступлению - на плотах, вниз по Шилке на Амур.

На Амуре в это время самой серьезной русской силой являлось «войско» приказного человека Онуфрия Степанова, официального преемника Е.П. Хабарова. К нему амурское течение и принесло казаков Бекетова. К Степанову казаки Бекетова прибыли разными группами. В конце июня 1654 г. к Степанову присоединились 34 енисейца, а через несколько дней появился и сам Петр Бекетов, который всему казачьему войску «бил челом, чтоб ему жить на великой реке Амуре до государева указу». Потомственный сын боярский и бывший голова енисейского гарнизона подчинился Степанову, который еще недавно был только пушкарем с чином есаула. Е.Вершинин считает, что за этим и другими скупыми свидетельствами проглядывает характер Бекетова - человека уравновешенного и даже мягкого. Но стальной стержень этого характера вне сомнений.

Судьба Бекетова на Амуре известна лишь до определенного момента. Осенью 1654 г. войско Степанова, построило Кумарский острог. 13 марта 1655 г. острог был осажден 10-тысячным войском маньчжуров. Казаки выдержали многодневную бомбардировку острога, отбили все приступы и сами совершили вылазку. По окончанию осады Степанов составил послужной именной список казаков, которые «бились явственно». К отпискам Степанова присоединена и челобитная Бекетова. Её ещё подписали десятник Иван Герасимов Чебычаков и 14 рядовых казаков. В этом документе Бекетов кратко изложил причины ухода с Шилки и просил пожаловать за службу, проявленную при защите Кумарского острога. Данный документ, датируемый апрелем 1655 г., является пока что последним достоверным известием о Бекетове.

Мне представляется, - заканчивает биографический очерк Бекетова Вершинин, - что с Амура Бекетов уже не вернулся. В 1655-1658 гг. О. Степанов со своим войском буквально кочевал по Амуру. Казаки зимовали в наспех поставленных острогах и собирали ясак с разноэтничных племен, сильно страдавших от военных действий между русскими и маньчжурами. Угроза голода и маньчжурская опасность постоянно нависали над войском Степанова. Амурские народы, обозленные жестокостью Е.П. Хабарова, безжалостно истребляли небольшие отряды казаков, рискнувших действовать на свой страх и риск. Может быть, удача изменила старому землепроходцу в тот памятный день 30 июня 1658 г. Как встретил свой смертный час енисейский сын боярский П.И. Бекетов мы, скорее всего, уже никогда не узнаем...

Анализируя деятельность Бекетова, обращаешь внимание, насколько этот человек всегда старался поступать согласно тогдашнего законодательства и в соответствии с правилами. Считал себя достойным чина - писал бумаги, ехал в Москву; считал себя несправедливо обиженным - поступал так же. Бекетова (мне лично) практически невозможно представить себе пытающим аманатов для собственного удовольствия (как поступал с ними якутский воевода Головнин); или «на погроме за саблей» уже объясаченных тунгусов (чем был грешен Галкин). Да, мог прихвастнуть - но какой же солдат не любит?

Солдат - я не зря употребил это слово - по характеру Пётр Бекетов был прямым предшественником военных регулярной армии. Дисциплинированным, аккуратным и не лишённым признаков гуманности. Да, выступал за захват рабов и торговлю ими в Сибири - ну что ж - дело житейское.

Имя Петра Бекетова стоит в ряду тех землепроходцев XVII в., которым Россия обязана присоединением огромных территорий Восточной Сибири. В научной литературе о русской колонизации Сибири П.И. Бекетов упоминается часто, и это создает впечатление, что его судьба и деятельность хорошо изучены. Между тем единственная специальная работа об этом первопроходце содержит ошибочные интерпретации и на современном этапе развития науки представляется устаревшей.

Памятник Петру Бекетову в Якутске

На фоне усилившегося интереса сибиреведов к жанру биографического исследования личность П.И. Бекетова, безусловно, заслуживает пристального внимания. Но дело не только в систематизации и дополнении накопленных историками фактов. Бурная судьба покорителя "немирных землиц" таит в себе загадки, на которые у исследователей до сих пор нет определенных ответов.

Если верить Аввакуму, то 4 марта 1655 г. архиепископ предал Струну анафеме "в церкви большой". Эта процедура вызвала протест со стороны Бекетова, который в церкви бранил Симеона и Аввакума, после чего "взбесился, ко двору своему идучи, и умре горькою смертию зле". Тело Бекетова якобы 3 дня лежало на улице и только потом было погребено сердобольными владыкой и протопопом. Между тем известный енисейский землепроходец сын боярский Петр Бекетов в это время находился на Амуре в "войске" Онуфрия Степанова. С 13 марта по 4 апреля 1655 г. он "бился явственно" при защите осажденного маньчжурами Кумарского острога, о чем свидетельствуют сохранившиеся и заслуживающие доверия документы. Рассказ Аввакума о смерти в Тобольске именно землепроходца Бекетова следует признать недостоверным. Однако какой-либо другой Петр Бекетов, служивший в 1650-е гг. в Сибири, на сегодняшний день исторической науке неизвестен.

Сомнения в истинности рассказа Аввакума о смерти Бекетова высказал А.К. Бороздин, отметивший, что в 1655 г. "мы находим какого-то боярского сына Петра Бекетова действующим на Амуре под начальством Афанасия Пашкова". В.К. Никольский, возражая Бороздину, попытался разобраться в обстоятельствах этого дела. Он правильно указал, что в 1652 г. Бекетов был послан из Енисейска в Забайкалье и в 1654 г. ушел с реки Шилка и что воевода Пашков в 1655 г. находился еще в Енисейске. Но поскольку Никольский не знал, что Бекетов отправился не в Енисейск, а дальше на Амур, то его следующие построения о судьбе землепроходца (в соответствии с "Житием" Аввакума) оказываются неверными. В.Г. Изгачев, автор статьи о Бекетове (местами весьма путаной), на сведения Аввакума не обратил внимания.

Современный исследователь Д.Я. Резун в одной из своих работ, следуя за разноречивыми источниками, утверждает, что Бекетов присутствовал в марте 1655 г. одновременно и на Амуре, и в Тобольске. В энциклопедической статье о Бекетове ее авторы (Д.Я. Резун и В.И. Магидович), очевидно, заметили противоречия в источниках и попытались их разрушить, передвинув время смерти Бекетова в Тобольске на март 1656 г. Однако известно, что ссыльный протопоп был отправлен из Тобольска далее в Восточную Сибирь 29 июня 1655 г. Грамоту из Москвы о переводе Аввакума с семьей в Якутский острог тобольские власти получили 27 июня 1655 г. Если верить воеводе кн. В.И. Хилкову, то он выполнил указ в тот же день. Аввакум в сопровождении красноярского сына боярского Милослава Кольцова отправился в Енисейск обычным водным путем по Иртышу, Оби и через Маковский волок на реке Кеть.

Зиму 1655/56 г. Аввакум провел в Енисейске, куда пришел очередной указ из Москвы - отдать протопопа под начало бывшего енисейского воеводы А.Ф. Пашкова, который формировал в это время полк для похода в Забайкалье. Аввакум, между прочим, хорошо помнил, что из Тобольска в якутскую ссылку он отправился в Петров день (29 июня), а с воеводой Пашковым из Енисейска - "на другое лето". Пашков выступил из Енисейска 18 июля 1656 г. Маловероятно, чтобы Аввакум с семьей одолел расстояние от Тобольска до Енисейска (при наличии тяжелого волокового пути) за 3 недели. Наконец, для практики воеводского управления было совершенно нехарактерно тянуть с исполнением такого рода указов целый год. Таким образом, этот фрагмент "Жития", даже если бы он был достоверен, не может относиться к 1656 г. Упорное доверие историков к рассказу Аввакума объясняется, очевидно, отсутствием каких-либо иных свидетельств об обстоятельствах смерти землепроходца.

Таким образом, старшие родственники Петра Ивановича числились в списках "дворовых" и "выборных" детей боярских своих уездов. В тогдашней иерархии чинов-званий служилых людей "по отечеству" ниже их были городовые дети боярские, выше - жильцы и дворяне московские. Достоверность показаний Петра Ивановича о родственных связях подтверждается сохранившейся жалованной грамотой (от 30 августа 1669 г.) "тверитину" Богдану Бекетову: за боевые заслуги во время войны с Польшей часть поместных земель Богдана была пожалована ему в вотчину. В нескольких актах за 1510-1541 гг. отмечены дмитровский землевладелец Константин Васильевич Бекетов и его сын Андрей. Представляется, что Бекетовых в XVI в. и следует искать среди тверских и дмитровских детей боярских. В Арзамас кто-то из представителей данной фамилии мог быть переведен после основания этого города в 1578 г.

О месте сотника Бекетов хлопотал не наугад, а зная о появившейся вакансии. Осенью 1625 г. в Оби утонул занимавший эту должность атаман Поздей Фирсов. Енисейский гарнизон подал воеводе челобитную, в которой просил назначить сотником местного подьячего Максима Перфильева, уже проявившего себя в походах на "немирные землицы". Воевода А.Л. Ошанин согласился с выбором енисейских стрельцов и отослал их челобитную на рассмотрение в Москву. В столице, однако, предпочтение отдали Петру Бекетову. Благоприятному для него решению способствовал, надо полагать, чин сына боярского, более почетный, чем должность подьячего (Перфильев, впрочем, получил должность енисейского атамана). В связи с назначением Бекетова сотником в сибирский гарнизон, состоявший во многом из людей своевольных и ссыльных, представляется невероятной указываемая в литературе приблизительная дата его рождения - 1610 г. Ее следует отнести, по крайней мере, к концу XVI в. В январе 1627 г. воеводам Тобольска (единственного тогда разрядного центра в "сибирской украине") было указано поверстать Бекетова денежным и хлебным жалованьем и отправить в Енисейск.

Основанный в 1619 г. Енисейский острог был в то время форпостом русской колонизации, откуда небольшие отряды служилых людей упорно продвигались по Ангаре, приводя в русское подданство многочисленные, но рассеянные роды эвенков и бурят. В 1628 г. енисейский гарнизон состоял из сотника Бекетова, атамана Перфильева и 105 стрельцов, но уже в 1631 г. увеличился в 3 раза. К концу 1630-х гг. число служилых Енисейска достигло 370 человек, однако в связи с учреждением Ленского (Якутского) воеводства, возникновением Илимска и братских острогов их количество сократилось к 1650-м гг. до 250 человек. Весной 1628 г. Бекетов отправился в свой первый поход во главе отряда из 30 служилых и 60 "промышленных" людей. Целью похода было усмирение нижнеангарских тунгусов (эвенков), которые в 1627 г. напали на возвращавшийся от устья Илима отряд М. Перфильева; атаман отбился, но отряд понес потери. Бекетов имел указание от воеводы не начинать военных действий, а воздействовать на тунгусов уговорами и "ласкою". С этой задачей Петр Иванович успешно справился, а его отряд построил в низовьях Ангары Рыбинский острожек. В Енисейск Бекетов вернулся с тунгусскими аманатами и собранным ясаком.

Многочисленный отряд Хрипунова (150 человек) мог оказаться серьезным конкурентом в деле разведки и объясачивания новых "землиц". В.А. Аргамаков подозревал (впоследствии его подозрения оправдались), что не подчинявшийся ему "полк" Хрипунова может дезорганизовать с большим трудом устанавливаемую систему сбора ясака с народов Приангарья. Летом 1628 г. через Енисейск к Братскому порогу проследовал М. Воейков с 12 казаками - разведывательный отряд, высланный Хрипуновым. Вслед за ним к большим ангарским порогам спешно выступил Бекетов.

В данном случае речь идет об Уде, впадающей справа в Ангару в районе современных поселков Усть-Уда и Балаганск. Впоследствии Бекетов не без гордости подчеркивал: "А преж, государь, меня в тех местех никакой руской человек не бывал". Не известно точно, где зимовал Бекетов со своими казаками; видимо, где-то возле Братского порога или в устье Илима. В январе 1629 г. Аргамаков отправил Бекетову небольшое подкрепление во главе с В. Сумароковым. Последний вез сотнику предписание о срочной постройке нового острога, "чтобы Яков Хрипунов Илима реки не отнял и ясаку по Илиму збирать не послал". Но Бекетов не стал заставлять уставших казаков возводить острог и весной-летом 1629 г. вернулся в Енисейск, сдав в казну 689 соболиных шкурок.

Русские первопроходцы открыли в Восточной Сибири бескрайние земли, населенные неведомыми народами. Десятник Василий Бугор и атаман Иван Галкин с помощью тунгусов находят волоковые пути с Илима на верховья Лены. В 1630 г. Бекетов "отдыхает" в Енисейске, а отряды И. Галкина и М. Перфильева отправляются на Лену и по Ангаре до устья Оки. В самом Енисейске в эти годы часто оставалось не более 10 казаков. До нас дошла челобитная енисейских стрельцов от 26 июля 1630 г. (первый в списке - Петр Бекетов), в которой они не без оснований указали, что "таких нужных (тяжелых. - Е.В.) и жестоких служб, что в Енисейском остроге, и во всей Сибири нет", и просили увеличить их денежное и хлебное жалованье, приравняв его к жалованью сибирских конных казаков.

В сентябре 1631 г. Бекетов, взяв с собой 20 казаков, отправился от Илимского волока вверх по Лене. Отряд осмелился отойти от реки и направился к улусам бурятов-эхэритов. Однако бурятские князцы отказались платить ясак далекому царю, заявив через находившихся с Бекетовым четырех тунгусов, что они сами собирают ясак "со многих землиц". Маленький отряд успел построить какую-то "крепь" и на 3 дня сел в осаду. К укреплению прибыли 60 человек во главе с князцами Бокоем и Борочеем, которые пошли на военную хитрость. Они стали "прошатца в крепь", якобы для сдачи ясака. Однако, проникнув в укрепление и тайно пронеся с собой сабли, бурятские вожди бросили казакам всего 5 "недособолишек" и высокомерно заявили: "Вас к себе в холопи розберем, ис свой земли вас не выпустим". Поскольку енисейцы стояли "наготове с ружьем", то бой, видимо, начался с единственно возможного залпа и продолжился рукопашной схваткой.

Натиск попавших в отчаянное положение казаков был стремительным. Впоследствии с разных отписках Бекетов докладывал, что буряты потеряли от 40 до 56 человек (вероятно, это преувеличение). В бою погибли 2 тунгуса и был ранен один казак. Пользуясь замешательством противника, служилые люди захватили бурятских лошадей и сутки добирались до устья реки Тутуры. Здесь Бекетов поставил небольшой острог, ожидая дальнейших действий со стороны эхэритов. Последние, услышав про острог, предпочли откочевать к Байкалу, но платившие им прежде дань тунгусы-налягиры "государские высокие руки устрашились" и принесли Бекетову ясак.

В сентябре 1632 г. Бекетов построил первый в Якутии государев острог (на правом берегу Лены, ниже Якутска на 70 км), перенесенный в 1634 г. И. Галкиным на новое место. В общей сложности 31 тойон-князец признал в результате действий отряда Бекетова русскую власть. Помимо сбора ясака Бекетов занялся в Якутии взиманием десятой пошлины с соболиных промыслов частных промышленников и казаков. Разбирал он и возникавшие между ними споры, а пошлину "с судных дел" (96 соболей) честно сдал в енисейскую казну. В июне 1633 г. Бекетов передал Ленский острожек прибывшему ему на смену сыну боярскому П. Ходыреву, оставил в Якутии на разных службах 23 казака, а с остальными 6 сентября был уже в Енисейске. Одним из итогов длительного похода стрелецкого сотника по землям тунгусов и якутов являлась сдача в казну 2471 соболя и 25 собольих шуб.

К 1635-1636 гг. относится новая служба Бекетова. В эти годы он ставит Олекминский острог, совершает походы по Витиму, Большому Патому и "иным сторонным речкам" и возвращается почти с 20 сороками соболей. Пребывание в Енисейске, где у Петра Ивановича жила семья, снова оказывается недолгим. По установившейся, видимо, очередности весной 1638 г. он отправляется на годовую службу в Ленский острог на смену И. Галкину. Интересно отметить, что к этому времени Бекетов уже лишился чина сотника и числился просто енисейским сыном боярским. За отсутствием источников оценить данное изменение в служебной карьере Бекетова трудно. На Средней Лене Бекетов застал тревожную обстановку.

Несколько местных тойонов от "государевой руки" отложились, нападали на русских людей и ясачных якутов. Более того, незадолго до прибытия Бекетова якуты "приступом приходили" под Ленский острог. Инициатором "шатости" являлся князец Нюриктейской волости Кириней, ушедший со своим родом с Лены на Алдан. Именно поэтому Галкин и Бекетов, объединив свои отряды, совершили поход на Киринея. Рассматривать это событие как своевольный казачий "поход за зипунами" неверно.

Князец Кириней был приведен в русское подданство Бекетовым еще в 1632 г. Его "погром" в 1638 г. с захватом 500 коров и 300 кобыл носил, конечно, характер неблаговидной карательной акции, но с точки зрения центральной власти был вполне законным. Приказчиком в Ленском остроге Бекетов пробыл год, собрав за это время ясак в 2250 соболей и 456 лисиц. Кроме того, он купил для казны 794 соболя и 135 лисиц, истратив всего 111 руб. (в Енисейске эта пушнина была оценена в 1247 руб.). Самые дорогие шкурки соболя, привезенные Бекетовым, стоили по 8 руб. за штуку.

В другой челобитной Бекетов сжато изложил все свои сибирские походы и просил о назначении его казачьим головой на место Б. Болкошина, который "стар и увечен, такой твоей государевой дальной службы служить не может". Должность головы в Енисейске появилась, очевидно, в связи с увеличением числа служилых людей в 1630-е гг. В Сибирском приказе составили подробную справку, подтвердившую правдивость челобитчика. Приказные дельцы скрупулезно подсчитали, что походы Бекетова принесли государству прибыль в 11 540 руб. Просьба Бекетова была удовлетворена, и 13 февраля он получил память о назначении его головой енисейских пеших казаков. Ранее жалованье землепроходца составляло 10 руб., 6 четей ржи и 4 чети овса. Новый оклад равнялся 20 руб., но вместо хлебного жалованья Бекетов должен был получить землю под пашню.

1640-е гг., были, наверное, самыми спокойными в жизни Бекетова. Поскольку в Якутии было образовано свое воеводство с большим гарнизоном, то внимание енисейцев переключилось на Байкал. Атаман Василий Колесников, бывший в 1632 г. рядовым казаком в отряде Бекетова, вышел к северным берегам Байкала и основал в 1647 г. Верхнеангарский острог. Земли Забайкалья активно "проведывали" Иван Галкин и Иван Похабов. Если судить по известным источникам, Бекетов в этих экспедициях участия не принимал. Однако должность казачьего головы отнюдь не являлась синекурой. Бекетов должен был следить за комплектованием гарнизона и состоянием вооружения, устанавливать очередность служебных посылок, разбирать драки и мелкие иски между казаками, пресекать в служилой среде незаконную торговлю вином и азартные игры. Другими словами, казачий голова в Енисейские являлся первым помощником воеводы в делах военных.

В первой речь шла о созданном по мирской инициативе Спасском монастыре, который для части состарившихся служилых людей выполнял роль богадельни. Челобитчики просили обеспечить монастырь средствами на приобретение "всяково церковною строения". Во втором случае енисейские казаки просили отменить запрет на торговлю ясырем (т.е. холопами из аборигенных народов, захваченными или незаконно купленными служилыми людьми).

На обе просьбы Москва не отреагировала. В июле 1647 г. Бекетов получил присланную на его имя из Москвы грамоту с необычным предписанием. Ему указывалось посадить на 3 дня в тюрьму воеводу Федора Уварова, который провинился тем, что свои отписки к разрядным воеводам Томска писал "непристойной речью". Если верить донесению Бекетова, то он добросовестно выполнил этот указ, ставивший его в двусмысленное положение.

Вскоре, однако, в карьере Бекетова произошли неприятные перемены. В 1648 г. он был "головства отставлен без вины неведомо почему", причем, по словам Петра Ивановича, "переменен без челобитья". Не совсем ясно, какое челобитье здесь имеется ввиду: самого Бекетова или претендента на его место. Кроме того, бывший голова мог подразумевать челобитную енисейских казаков с возможными жалобами на него. Последнее представляется маловероятным. За время долгой службы Бекетова в Сибири нам не известна ни одна жалоба или извет на него (в отличие, например, от Ерофея Хабарова, Ивана Похабова и многих др.). Может быть, к отставке Бекетова приложил руку бывший воевода Уваров, смененный к концу 1647 г. Ф.И. Полибиным.

Последнего подозревать в интриге против Бекетова не приходится, поскольку в 1650 г. он спокойно отправил Петра Ивановича с отписками в Москву. Как бы то ни было, Бекетов вновь вернулся к чину сына боярского с понижением денежного жалованья до 10 руб. Этот факт, несомненно, явился причиной его поездки в столицу, куда он прибыл 1 января 1651 г. В Сибирский приказ стареющий землепроходец подал 2 челобитные, несколько различавшиеся по содержанию. В одной он просил восстановить его в должности головы, а другой - назначить ему прежнее жалованье. В 1649-1650 гг. он успел побывать на годовой службе в Братском остроге, поэтому к своим челобитным приложил письмо о перспективах развития земледелия в Прибайкалье.

Времена менялись - вместо лихорадочного сбора ясака с "новоприисканных землиц" пришла пора думать о прочном хозяйственном освоении края. Московские бюрократы в очередной раз составили справку о службах Бекетова и ощутили, видимо, некоторое неудобство от допущенной в отношении него несправедливости. Петру Ивановичу выдали "сукно английское доброе", назначили оклад в 20 руб. и 5 пуд. соли, "а за наше хлебное жалованье велено ему служить с пашни". Кроме Бекетова, оклад в 20 руб. в енисейском гарнизоне имел только достигший звания сына боярского Иван Галкин. Должность головы Бекетову, однако, не вернули, и он отправился в Енисейск, где сидел уже новый воевода - Афанасий Филиппович Пашков.

Зиму 1651-1652 гг. Бекетов провел дома, а весной стал готовиться к длительному походу. Воевода Пашков, как и многие его сибирские коллеги, желал отличиться перед центральной властью, занеся в свой послужной список присоединение и объясачивание новых территорий. Приказчик Баргузинского острога В. Колесников подсказал Пашкову мысль об основании нового острога возле озера Иргень. Прибывшие от Колесникова казаки - Яков Софонов, Иван Чебычаков, Максим Уразов, Кирилл Емельянов, Матвей Сауров - были тщательно расспрошены Пашковым о путях на Иргень и реку Шилку, поскольку они уже бывали там. По словам казаков выходило, что до озера Иргень и реки Нерчи, впадающей в Шилку, можно было добраться из Енисейска за одно лето.

У Пашкова окончательно созрел замысел организации экспедиции, которая должна была основать в указанных местах 2 острога. В апреле 1652 г. Пашков информировал томского воеводу, что собирается послать в Забайкалье 100 человек. Во главе экспедиции, в задачи которой входила и разведка месторождений серебра, был поставлен Бекетов. Наряду с казаками в отряд вошли "охочие промышленные люди". Под началом Бекетова оказались пятидесятники Иван Максимов, Дружина Попов, Иван Котельников и Максим Уразов. Среди десятников специально отметим Ивана Герасимова сына Чебычакова. В начале июня 1652 г. енисейский сын боярский Петр Бекетов выступил в свой последний поход.

Отряд Бекетова насчитывал около 130-140 человек; значит, экспедиция отправилась вверх по Ангаре на 7-8 дощаниках. Несмотря на то, что казаки шли "спешно добре", Братского острога они достигли только через 2 месяца. Бекетову стало ясно, что за лето дойти до конечной цели отряду не удастся, и он решил зазимовать на южном берегу Байкала. Однако еще из Братского острога он отправил 12 казаков во главе с И. Максимовым "налегке через Баргузинский острог на Иргень-озеро и на великую реку Шилку".

С Максимовым шли уже бывавшие на Иргене Софонов и Чебычаков. Расчет Петра Ивановича был вполне понятен. Имея указание Пашкова идти на Селенге и Хилоку (в источниках XVII в. - река Килка), Бекетов не имел в отряде никого, кто бы знал этот водный маршрут. Максимов должен был через забайкальские степи выйти к озеру Иргень, где находились верховья Хилока, и по этой реке спуститься навстречу Бекетову.

Основной отряд Бекетова, пройдя левый приток Ангары Осу, подвергся ночью нападению "братских воровских неясачных мужиков", кочевавших "на край Байкал озера". Казаки с боем отошли, в то время как буряты "похвалялись" не пропустить служилых за Байкал. Следуя живучим в Сибири XVII в. традициям казачьего самоуправления, Бекетов "поговорил" со служилыми людьми, "чтоб над теми братцкими неясачными мужики учинить ему поиск". Ответная акция, проведенная И. Котельниковым, оказалась успешной. Казаки напали на "станы" бурят, убили в бою 12 человек, захватили несколько пленных, а сами "ис той посылки пришли все здоровы". Среди пленных обнаружилась жена верхоленского ясачного князца Торома (не вовремя приехавшая в гости), по поводу которой между Пашковым и илимским воеводой Оладьиным возникла переписка. Пашков оправдал действия Бекетова, тем более что тот вернул женщину в Верхоленский острог.

Бекетов переправился через Байкал и остановился на зимовку в устье Прорвы. Для идентификации этой реки с современными географическими названиями следует обратиться к фольклорным источникам. Среди старожилов Забайкалья сохранилось историческое предание о неком царском после Ерофее, который был убит возле Прорвы. Предание говорит, что именно здесь позднее возникла деревня, которая ныне является селом Посольским. В основе данного предания лежит совершенно достоверное историческое событие. В 1650 г. около Байкала буряты перебили посольство тобольского сына боярского Ерофея Заболоцкого, направлявшегося к одному из правителей Северной Монголии. Таким образом, Бекетов зимовал в районе нынешнего села Посольского, расположенного на Большой Речке (историческая р. Прорва).

В конечном итоге разведчики Бекетова вышли к юртам монгольского царевича Кунтуцина и были хорошо им приняты. При царевиче находился лама Тархан, ездивший в 1619-1620 гг. в Москву и знавший о масштабах того государства, которое представляли три явившихся пешком казака. Разумеется, Кунтуцин отказался передать своих бурятских и тунгусских киштымов в русское подданство, но отпустил служилых людей с миром.

После возвращения разведки Бекетов 11 июня 1653 г. выступил из зимовья на Прорве. За половину дня отряд по Байкалу достиг устья Селенги и поднимался по ней 8 суток. Возле устья Хилока Бекетов остановился, надеясь на прибытие Максимова, который действительно 2 июля приплыл сверху Хилока с ослабевшими от голода людьми. Тем не менее Максимов привез 6 сороков соболей и чертеж новых земель. С устья Хилока Бекетов отправил в Енисейск 35 служилых во главе с Максимовым. На Ангаре они снова подверглись нападению бурят. Максимов отбился и сохранил соболиную казну, хотя во время боя 2 казака было убито и 7 ранено. Путь по течению рек казаки проделали быстро и уже 22 августа предстали перед Пашковым. Последний отправил Максимова в Москву, куда енисейский пятидесятник прибыл 10 января 1654 г. Невероятная мобильность сибирских казаков XVII в. способна вызывать только удивление.

Тем временем эпопея отряда Бекетова продолжалась. Для мелководного Хилока дощаники имели слишком глубокую осадку, поэтому 3 недели ушло на их переделку в плоскодонные суда. Плавание против течения по Хилоку оказалось трудным, и к месту назначения экспедиция подошла только в конце сентября 1653 г. К середине октября был поставлен Иргенский острог, а 19 октября казаки на плотах начали спускаться по Ингоде. Бекетов, очевидно, рассчитывал до зимы добраться до устья Нерчи. Однако, проплыв по Ингоде около 10 верст, отряд был встречен ранним ледоставом реки. Здесь наскоро возвели зимовье с укреплениями, куда сложили часть запасов. В зимовье осталось 20 человек, еще 10 казаков под командой М. Уразова были отправлены к устью Нерчи, а с остальными Бекетов вернулся в Иргенский острог. В конце 1653 г. Уразов построил недалеко от устья Нерчи, на правом берегу Шилки, "малый острожек", о чем доложил Бекетову. Последний изложил это в отписке Пашкову, заверив воеводу, что весной 1654 г. он поставит на выбранном Уразовым месте большой острог.

Этот факт требует объяснения. В общей сложности Бекетов отослал в Енисейск 65 казаков и среди них - наиболее опытных. Думается, причин для такого решения было несколько. Соболиная казна - важный критерий службы землепроходца - должна была дойти до Енисейска в целости. Жалованье казакам Пашков перед походом выдал на 2 года; надо думать, что многие из них уже поговаривали о возвращении в Енисейск. Очевидно, Петр Иванович не принадлежал к числу тех командиров, для которых мнение подчиненных ничего не значило. С Бекетовым остались в основном "казачьи наемщики" и "охочие служилые люди", т.е. лица, не входившие в состав енисейского гарнизона. Предусмотрительность опытного землепроходца оправдала себя. Во время плавания по Хилоку на Уразова и его товарищей напали "братцкие немирные мужики улусные люди Турукая Табуна". Бой длился весь день, но в конечном итоге отряд сохранил себя и соболиную казну. Домой енисейцы прибыли 12 июня и сдали воеводе пушнины на 3728 руб.

А Бекетов был уже на Шилке, где собирался возвести, в соответствии с приказом Пашкова, большой острог. О намерениях Петра Ивановича свидетельствует тот факт, что казаки даже посеяли на выбранном месте яровой хлеб. Однако возведение русских укреплений и зимний сбор ясака заставили тунгусские племена взяться за оружие. Казаки так и не успели построить острог, когда "приехали изгоном войной многие тунгуские люди". Русский отряд сел в осаду (видимо, в острожке, построенном Уразовым). Тунгусы отогнали лошадей и вытоптали хлеб. Среди казаков начался голод, поскольку рыбной ловлей тунгусы заниматься не давали. В противниках Бекетов узнал тех, кто еще недавно приносил ему ясак. Ни речных судов, ни лошадей у енисейцев не было. У них оказался единственный путь к отступлению - на плотах, вниз по Шилке на Амур. Оставил ли Бекетов перед уходом на Шилку какую-то часть отряда в Иргенском остроге? Я не располагаю такими сведениями, но А.П. Васильев указывает, что Бекетов оставил там 18 казаков.

На Амуре в это время самой серьезной русской силой являлось "войско" приказного человека Онуфрия Степанова, официального преемника Е.П. Хабарова. К нему амурское течение и принесло казаков Бекетова. Возможно, что в отряде енисейского землепроходца уже на Нерчи произошел раскол, и часть служилых от него откололась. По крайней мере, к Степанову казаки Бекетова прибыли разными группами. В 1650-е гг. русское население Восточной Сибири было охвачено "даурской лихорадкой"; на Амур шли не только партии вольных промышленников, но и отряды служилых людей, сбежавшие из своих гарнизонов.

Можно допустить, что Бекетов в сложившихся обстоятельствах и в связи с угрозой голодной смерти уже не мог сдержать людей, наслышанных о благодатной даурской "землице". В конце июня 1654 г. к Степанову присоединились 34 енисейца, а через несколько дней появился и сам Петр Бекетов, который всему казачьему войску "бил челом, чтоб ему жить на великой реке Амуре до государева указу". Всех "бекетовцев" (63 человека) приняли в сборное амурское войско. Потомственный сын боярский и бывший голова енисейского гарнизона без амбиций подчинился Степанову, который еще недавно был только пушкарем с чином есаула. За этим и другими скупыми свидетельствами проглядывает характер Бекетова - человека уравновешенного и даже мягкого. Но стальной стержень этого характера вне сомнений.

Почему сам Бекетов остался на Амуре в войске Степанова? Об этом можно высказать только относительно достоверные предположения. Обстоятельства не позволили землепроходцу выполнить задание Пашкова полностью и возвести острог при устье Нерчи. Гарнизон Иргенского острога оказался предоставлен сам себе. При таких обстоятельствах Бекетову, видимо, не хотелось возвращаться к Пашкову, который мог поставить крест на его дальнейшей службе. На Амуре же разгоралась война с маньчжурами, в ходе которой можно было отличиться и загладить невольный проступок. Характерная деталь - присоединившись к Степанову, Бекетов сдал ему 10 соболей, собранных им уже во время плавания по Амуру. Впрочем, не все в жизни измеряется эгоистичными и карьерными интересами. Как знать, не поманили ли стареющего первопроходца новые неведомые земли, где не было ни спесивых воевод, ни московских приказных дельцов, взирающих на Сибирь как на большой сундук с "мягкой рухлядью"?

Судьба Бекетова на Амуре прослеживается лишь до определенного момента. Осенью 1654 г. войско Степанова, в котором насчитывалось чуть более 500 человек, построило Кумарский острог (при впадении в Амур р. Хумархэ). 13 марта 1655 г. острог был осажден 10-тысячным войском маньчжуров. Казаки выдержали многодневную бомбардировку острога, отбили все приступы и сами совершили вылазку. Потерпев неудачу, маньчжурское войско 3 апреля ушло от острога. Сразу после этого Степанов составил послужной именной список казаков, которые "бились явственно". Этот список подтверждает мое предположение о расколе отряда Бекетова, поскольку 30 казаков, бывших на Шилке у него в подчинении, записаны здесь отдельно.

Верными Бекетову остались 27 человек, из них 12 были "охочими служилыми людьми". Поэтому, видимо, последние отсутствуют в челобитной, которую составил Бекетов от имени енисейских служилых людей и присоединил к отпискам Степанова. Помимо самого Петра Ивановича челобитную подписали десятник Иван Герасимов Чебычаков и 14 рядовых казаков. В этом документе Бекетов кратко изложил причины ухода с Шилки и просил пожаловать за службу, проявленную при защите Кумарского острога. Смысл челобитной ясен - довести до сведения официальных властей тот факт, что он со своими людьми продолжает находиться на государевой службе. Данный документ, датируемый апрелем 1655 г., является пока что последним достоверным известием о Бекетове. Тем не менее ясно, что закончить свой жизненный путь в марте этого года в Тобольске Петр Иванович никак не мог.

Получив в июне 1654 г. отписки Бекетова, Пашков имел все основания считать, что тот успешно выполнил свою задачу. В соответствии с обычной практикой воевода отправил ему на смену новых годовальщиков во главе с сыном боярским Никифором Кольцовым. Отряд насчитывал около 40 служилых людей и 2 ссыльных крестьян, которых следовало "посадить" на пашню. Следуя примеру Бекетова, Кольцов зимовал на Прорве и в Ирге некий острог прибыл к осени 1655 г. Судя по всему, Кольцов поставил новый острожек на Шилке, который располагался выше устья Нерчи. По неизвестным причинам Кольцов не стал дожидаться очередной смены. В начале весны 1656 г. он отпустил 20 человек в Енисейск (это были, скорее всего, те "бекетовцы", что оставались в Иргенском остроге).

Затем 30 марта в обратный путь двинулся и сам Кольцов с 10 казаками, оставив на Иргене и Шилке только 26 человек. В зимовье на Прорве Кольцов встретил В. Колесникова, посланного в 1655 г. ему на смену и для возведения острога в устье Хилока. Здесь приказные стали свидетелями бунта, который подняли 53 казака во главе с Филькой Полетаем. Последние забрали у Колесникова оружие и все запасы, "а говорили промеж себя, будто хотят бежать в Дауры". Летом бунтовщики ушли вверх по Селенге. Экспедиция Колесникова везла с собой "пашенный завод" (семенной хлеб, серпы, косы, сошники), который пришлось под небольшой охраной оставить на Прорве. Кольцов и Колесников с 18 служилыми направились в Енисейск. Бунт и бегство со службы казаков Колесникова, таким образом, сорвали планы Пашкова по прочному военному закреплению в Забайкалье и заведению там земледелия.

10 октября тунгусы во главе с шаманом Зягарой захватили и сожгли Иргенский острог. Спастись удалось только Петру Новгородцу и Никите Ситнику, которые, будучи ранены, добрались до Ингоды и на плоту спустились к Шилкскому острожку. Ночью 18 декабря острожек покинули 7 казаков, посланные Полтининым к Пашкову с отпиской. В отписке говорилось, что на Шилке остается 6 человек - Калина Полтинин, Гришка Антонов, Гришка Федоров, Петрушка и Оська Харитоновы, Микитка Трофимов, - которые сидят в осаде и питаются "сосною, травою и кореньем". Тем не менее служилые люди надеялись продержаться до весны и только затем, при отсутствии помощи, покинуть укрепление. Но еще до наступления весны острожек был взят тунгусами, и все его защитники погибли. Посланные Полтининым казаки благополучно избежали опасностей и 10 мая 1657 г. вручили отписку Пашкову, который, теперь уже в качестве будущего даурского воеводы, зимовал со своим "полком" в Братском остроге (Енисейск Пашков сдал новому воеводе 18 августа 1655 г., а в поход вышел 18 июля 1656 г.).

В мае 1657 г. дощаники Пашкова двинулись к Байкалу. В отписке, отправленной с дороги, воевода помянул недобрым словом тех казаков, кто самовольно бежал на Амур. Среди них оказался и Бекетов: "В прошлом во 162 году с великия реки Шилки, с Иргеня озера, покиня ваши государевы остроги, енисейской сын боярской Петрушка Бекетов с... служилыми людьми с 70 человек, збежали в Даурскую ж землю...". Воевода предлагал семьи таких "изменников" заключать в тюрьмы, а самих "воров", если они объявятся в сибирских городах, предавать смертной казни. Так Бекетов, с легкой руки Пашкова, оказался в одном ряду с М. Сорокиным и Ф. Полетаем, предводителями казацкой вольницы. Очевидно, эта оценка является неверной.

До озера Иргень экспедиция Пашкова добралась только осенью 1657 г. Здесь Пашков "в самом угожем месте у больших рыбных ловель" поставил новый Иргенский острог - с жилыми избами и надолбами вокруг него. Оставив в остроге 20 служилых, воевода в конце зимы переправился за волок на Ингоду. Весной 1658 г. берега Ингоды огласились стуком топоров. По приказу Пашкова казаки рубили лес сразу на 2 острога, которые предстояло поставить возле устья Нерчи и в Даурии. На последний срубили 8 башен и 200 сажень городового леса на стены. Для Верхнешилского острога (так сначала назывался будущий Нерчинский острог) были полностью заготовлены 4 башни и стены. Весь острожный лес был связан в 170 плотов.

Путь по Ингоде до Нерчи занял 3 недели; на каждом плоту находилось всего по 2-3 человека, поэтому плоты часто разбивало. В начале лета Верхнешилский острог был поставлен. Только теперь на собственном опыте Пашков убедился, что удержать забайкальских тунгусов в русском подданстве малыми силами невозможно. В очередной отписке в Москву он выдвинул идею о поселении в Иргенском и Верхнешилском острогах 300 служилых людей. По его словам, к "немирным иноземцам" он обращался с "лаской и приветом". С другой стороны, Пашков провел карательную акцию в отношении тех, кто сжег первые русские острожки в этих краях. Несколько тунгусов в присутствии своих соплеменников были повешены в Верхнешилском остроге.

Его самодурство и жесткое обращение с казаками (что красочно описал протопоп Аввакум) служили достаточным препятствием для поступления под его начало. Когда Пашков пересекал Байкал, с ним шло около 500 служилых людей (и 70 человек его дворни). Новый приказной в забайкальских острогах Л. Толбузин в мае 1662 г. принял у Пашкова 75 человек. Голод, болезни, смерть от тунгусских стрел - все это привело к гибели большей части отряда Пашкова. Государев воевода покинул Забайкалье, оставив 3 острога (Иргенский, Нерчинский, Телембинский) и несколько сот погибших и неизвестно куда исчезнувших служилых людей.

Любопытную оценку итогов экспедиции Пашкова дали казаки енисейского гарнизона, подавшие в июле 1665 г. коллективную челобитную. В ней они напоминали, что именно енисейцы разведали пути в Забайкалье, а Петр Бекетов и Никифор Кольцов поставили Иргенский и Шилкский остроги; они же начали приводить местных тунгусов в ясачное состояние. По мнению енисейцев, Пашков, "не дошед до Даурской земли, остановился на великой реке Шилке и на Иргене озере и остроги поставил новые в тех же местех, в которых местех мы, холопи твои, преж ево, Офонасья, остроги поставили". Таким образом, Пашков "отнял ту службу от Енисейского острога" и обманывал Москву, именуя район своих действий "новой Даурской землей и китайской границей".

Все известные материалы о забайкальском походе Пашкова позволяют утверждать, что Бекетов к этой экспедиции не присоединился. Таким образом, находившийся с Пашковым Аввакум лично с Бекетовым в Сибири не встречался, но наверняка не раз слышал его имя. Остается загадкой, почему много лет спустя память многострадального протопопа зачислила Бекетова в ряды его противников. Где же завершился жизненный путь землепроходца? Как уже говорилось, последние достоверные сведения о Бекетове относятся к апрелю 1655 г.

И.Э. Фишер, чей труд является сокращением и переложением до сих пор не опубликованной полностью "Истории Сибири" Г.Ф. Миллера, утверждал: "В 1660 г., возвратясь он (Бекетов - Е.В.) через Якутск и Илимск назад в Енисейск, привез с собою не мало соболей, которые ему служили защитою к отвращению наказания, коего за оставление острога опасался". Никакими источниками это мнение пока не подтверждено. Л.А. Гольденберг мимоходом заметил, что на знаменитом Тырском утесе в низовьях Амура зимой 1655-1656 гг. побывали казаки Бекетова и Степанова, обнаружив там развалины старинного храма. К сожалению, на источник своих сведений исследователь не указал.

Мне представляется, что с Амура Бекетов уже не вернулся. В 1655-1658 гг. О. Степанов со своим войском буквально кочевал по Амуру. Казаки зимовали в наспех поставленных острогах и собирали ясак с разноэтничных племен, сильно страдавших от военных действий между русскими и маньчжурами. Угроза голода и маньчжурская опасность постоянно нависали над войском Степанова. Амурские народы, обозленные жестокостью Е.П. Хабарова, безжалостно истребляли небольшие отряды казаков, рискнувших действовать на свой страх. В июле 1656 г. Степанов докладывал в Якутск: "И ноне все в войске оголодали и оскудали, питаемся травою и кореньем... А сойти с великия реки Амура без государева указу не смеем никуда, а богдойские воинские люди под нами стоят близко, и нам против них... стоять и дратца стало нечем, пороху и свинцу нет нисколько". Приближался трагичный финал эпопеи амурских казаков, среди которых, вероятно, продолжал оставаться Бекетов.

Историки несколько по разному излагают детали разгрома войска Степанова и ближайших последовавших за этим событий, что обусловлено разноречиями в показаниях А.Ф. Петриловского с товарищами, данных в октябре 1659 г. в Енисейске и сентябре 1660 г. в Москве. Учитывая восстановленный мною полный текст опроса Петриловского в Сибирском приказе, эта события можно реконструировать следующим образом. В июне 1658 г. казаки Степанова поднимались вверх по Амуру от устья Сунгари. Получив от дючеров сведения, что на него надвигается флотилия маньчжуров, Степанов выслал на легких стругах разведочный отряд (180 человек) во главе с Климом Ивановым.

Последний разошелся с судами противника в островах. Атака 47 кораблей маньчжуров на неповоротливые дощаники Степанова, не ожидавшего нападения, была сокрушительной. До абордажного боя, в котором казаки еще могли бы сохранить шанс на победу, дело не дошло. Расстреливаемые из пушек, служилые люди пытались добраться до берега, но тонули вместе с дощаниками. Вместе с Онуфрием Степановым погибли 270 казаков. Артемий Петриловский (племянник Ерофея Хабарова) и еще 45 человек, многие из которых были ранены, ушли в приамурские сопки. От преследования удалось уйти дощанику, на котором находилась Спасская походная церковь и 40 казаков.

Вернувшийся отряд К. Иванова наткнулся на суда победителей, перегородившие всю реку. Развернув струги, казаки пошли вверх по Амуру и через 3 дня встретили посланного от Пашкова А. Потапова. Очевидно, амурские служилые вовсе не горели желанием оказаться в "полку" Пашкова, как это было приказано им через Потапова. Отряд разделился: 37 человек отправились к Пашкову, а остальные снова поплыли в низовья Амура. Во время похода Иванов погиб при столкновении с дючерами, зато к отряду присоединились Петриловский и его казаки. Проведя зиму в остроге, построенном в землях гиляков и жучар, остаток войска Степанова снова двинулся вверх по Амуру, якобы на соединение с Пашковым.

По пути Петриловский встретил тех 40 казаков, которые ушли от "погрома" на Спасском дощанике. Отряд счастливо разминулся с кораблями маньчжуров, стремившихся окончательно разгромить русских на Амуре. В Кумарском остроге отряд разделился: 120 казаков отправились на реку Зею "кормиться", а 107 человек во главе с Петриловским поплыли навстречу Пашкову, но затем передумали и через Тугирский волок ушли на Олекму и далее в Илимск. Местный воевода отправил выборного атамана Петриловского и 5 рядовых казаков с амурской ясачной казной в Москву. Уже 3 октября 1659 г. станица приехала в Енисейск, где служилых внимательно расспросил воевода И.И. Ржевский.

Следует обратить внимание на тот факт, что среди 5 казаков, сопровождавших Петриловского, был Иван Герасимов Чебычаков. Напомним, что десятник Чебычаков с 1652 по 1655 г. неизменно находился под началом Петра Ивановича. Его возвращение в Енисейск без Бекетова означало, видимо, что командира уже не было в живых. Может быть, удача изменила старому землепроходцу в тот памятный день 30 июня 1658 г. Как встретил свой смертный час енисейский сын боярский П.И. Бекетов мы, скорее всего, уже никогда не узнаем...

Фольклорный образ Бекетова - первопроходца, "человека с доброй душой" и небывало удачливого охотника - столетиями сохранялся в исторических преданиях русских старожилов Забайкалья. Сказитель Ф.Е. Горбунов (1875-1948) передал такое поверье: "Раньше уж как-то в охотничьих семьях заведено было: родится первый сын, значит, обязательно Петром нарекут. Пусть, дескать, таким же фартовым будет, как тот казак Бекетов".

На фоне усилившегося интереса сибиреведов к жанру биографического исследования личность П.И. Бекетова, безусловно, заслуживает пристального внимания. Но дело не только в систематизации и дополнении накопленных историками фактов. Бурная судьба покорителя "немирных землиц" таит в себе загадки, на которые у исследователей до сих пор нет определенных ответов.

Нарушая общепринятую схему изложения биографий, начнем с обстоятельств смерти П.И. Бекетова, которые вроде бы хрестоматийно известны благодаря замечательному "Житию" протопопа Аввакума. Версия Аввакума, часто повторяемая историками, сводится к тому, что в начале марта 1655 г. Петр Бекетов, "сын боярский лутчей" , проживал в Тобольске в своем дворе и был назначен в приставы к дьяку Тобольского архиепископского дома Ивану Струне. Последний, будучи посажен на цепь для "смирения" архиепископом Симеоном, бежал к гражданским воеводским властям и объявил "государево слово" как на Аввакума, так и на самого архиепископа. Именно поэтому воеводы не выдали его обратно Симеону, а назначили к нему пристава. Если верить Аввакуму, то 4 марта 1655 г. архиепископ предал Струну анафеме "в церкви большой". Эта процедура вызвала протест со стороны Бекетова, который в церкви бранил Симеона и Аввакума, после чего "взбесился, ко двору своему идучи, и умре горькою смертию зле" . Тело Бекетова якобы 3 дня лежало на улице и только потом было погребено сердобольными владыкой и протопопом. Между тем известный енисейский землепроходец сын боярский Петр Бекетов в это время находился на Амуре в "войске" Онуфрия Степанова. С 13 марта по 4 апреля 1655 г. он "бился явственно" при защите осажденного маньчжурами Кумарского острога, о чем свидетельствуют сохра¬нившиеся и заслуживающие доверия документы4. Рассказ Аввакума о смерти в Тобольске именно землепроходца Бекетова следует признать недостоверным. Однако какой-либо другой Петр Бекетов, служивший в 1650-е гг. в Сибири, на сегодняшний день исторической науке неизвестен.

Сомнения в истинности рассказа Аввакума о смерти Бекетова высказал А.К. Бороздин, отметивший, что в 1655 г. "мы находим какого-то боярского сына Петра Бекетова действующим на Амуре под начальством " . В.К. Никольский, возражая Бороздину, попытался разобраться в обстоятельствах этого дела. Он правильно указал, что в 1652 г. Бекетов был послан из Енисейска в Забайкалье и в 1654 г. ушел с реки Шилка и что воевода в 1655 г. находился еще в Енисейске. Но поскольку Никольский не знал, что Бекетов отправился не в Енисейск, а дальше на Амур, то его следующие построения о судьбе землепроходца (в соответствии с "Житием" Аввакума) оказываются неверными. В.Г. Изгачев, автор статьи о Бекетове (местами весьма путаной), на сведения Аввакума не обратил внимания. Современный исследователь Д.Я. Резун в одной из своих работ, следуя за разноречивыми источниками, утверждает, что Бекетов присутствовал в марте 1655 г. одновременно и на Амуре, и в Тобольске. В энциклопедической статье о Бекетове ее авторы (Д.Я. Резун и В.И. Магидович), очевидно, заметили противоречия в источниках и попытались их разрушить, передвинув время смерти Бекетова в Тобольске на март 1656 г. Однако известно, что ссыльный протопоп был отправлен из Тобольска далее в Восточную Сибирь 29 июня 1655 г. Грамоту из Москвы о переводе Аввакума с семьей в Якутский острог тобольские власти получили 27 июня 1655 г. Если верить воеводе кн. В.И. Хилкову, то он выполнил указ в тот же день. Аввакум в сопровождении красноярского сына боярского Милослава Кольцова отправился в Енисейск обычным водным путем по Иртышу, Оби и через Маковский волок на реке Кеть. Зиму 1655/56 г. Аввакум провел в Енисейске, куда пришел очередной указ из Москвы - отдать протопопа под начало бывшего енисейского воеводы , который формировал в это время полк для похода в Забайкалье. Аввакум, между прочим, хорошо помнил, что из Тобольска в якутскую ссылку он отправился в Петров день (29 июня), а с воеводой из Енисейска - "на другое лето" . выступил из Енисейска 18 июля 1656 г. Маловероятно, чтобы Аввакум с семьей одолел расстояние от Тобольска до Енисейска (при наличии тяжелого волокового пути) за 3 недели. Наконец, для практики воеводского управления было совершенно нехарактерно тянуть с исполнением такого рода указов целый год. Таким образом, этот фрагмент "Жития", даже если бы он был достоверен, не может относиться к 1656 г. Упорное доверие историков к рассказу Аввакума объясняется, очевидно, отсутствием каких-либо иных свидетельств об обстоятельствах смерти землепроходца.

О начале жизненного пути П.И. Бекетова, как и о его завершении, известно немногое. В родословных схемах дворянского рода Бекетовых, составлявшихся, видимо, на основе семейных преданий при Екатерине II и Павле I, Петр Иванович не упоминается. Надо сказать, что Бекетовы в XVIII-XIX вв. вообще имели смутное представление о своем происхождении, тем более что в знаменитой Бархатной книге конца XVII в. они по каким-то причинам не были зафиксированы. Контуры генеалогии Бекетовых можно наметить, исходя прежде всего из документов XVI и XVII столетий. В 1641 г. сам Петр Бекетов в челобитной указывал: "А родители, государь, мои служат тебе... по Твери и по Арзамасу по дворовому и по выбору" . Таким образом, старшие родственники Петра Ивановича числились в списках "дворовых и выборных" детей боярских своих уездов. В тогдашней иерархии чинов-званий служилых людей "по отечеству" ниже их были городовые дети боярские, выше - жильцы и дворяне московские. Достоверность показаний Петра Ивановича о родственных связях подтверждается сохранившейся жалованной грамотой (от 30 августа 1669 г.) "тверитину" Богдану Бекетову: за боевые заслуги во время войны с Польшей часть поместных земель Богдана была пожалована ему в вотчину. В нескольких актах за 1510-1541 гг. отмечены дмитровский землевладелец Константин Васильевич Бекетов и его сын Андрей. Представляется, что Бекетовых в XVI в. и следует искать среди тверских и дмитровских детей боярских. В Арзамас кто-то из представителей данной фамилии мог быть переведен после основания этого города в 1578 г.

Итак, есть основания считать, что ближайшие предки П.И. Бекетова принадлежали к слою провинциальных детей боярских. Мы не знаем, когда и где будущий землепроходец начал свою карьеру служилого человека. В уже упоминавшейся челобитной 1641 г. срок службы в Сибири он исчислял в 17 лет. Эта цифра является, возможно, плодом чьей-то ошибки, поскольку в двух очень важных для него челобитных 1651 г. Бекетов уверенно говорит о своей службе только в Енисейске и только с 7135 (1626/27) года. Что побудило потомственного сына боярского связать свою судьбу с Сибирью, нам пока неизвестно, но в январе 1627 г. Бекетов лично подал в приказ Казанского дворца челобитную с просьбой о назначении его стрелецким сотником в далекий Енисейский острог: "Чтоб я, холоп твой, волочась меж двор, голодною смертию не умер" . О месте сотника Бекетов хлопотал не наугад, а зная о появившейся вакансии. Осенью 1625 г. в Оби утонул занимавший эту должность атаман Поздей Фирсов. Енисейский гарнизон подал воеводе челобитную, в которой просил назначить сотником местного подьячего Максима Перфильева, уже проявившего себя в походах на "немирные землицы" . Воевода А.Л. Ошанин согласился с выбором енисейских стрельцов и отослал их челобитную на рассмотрение в Москву. В столице, однако, предпочтение отдали Петру Бекетову. Благоприятному для него решению способствовал, надо полагать, чин сына боярского, более почетный, чем должность подьячего (Перфильев, впрочем, получил должность енисейского атамана). В связи с назначением Бекетова сотником в сибирский гарнизон, состоявший во многом из людей своевольных и ссыльных, представляется невероятной указываемая в литературе приблизительная дата его рождения - 1610 г. Ее следует отнести, по крайней мере, к концу XVI в. В январе 1627 г. воеводам Тобольска (единственного тогда разрядного центра в "сибирской украине") было указано поверстать Бекетова денежным и хлебным жалованьем и отправить в Енисейск.

Основанный в 1619 г. Енисейский острог был в то время форпостом русской колонизации, откуда небольшие отряды служилых людей упорно продвигались по Ангаре, приводя в русское подданство многочисленные, но рассеянные роды эвенков и бурят. В 1628 г. енисейский гарнизон состоял из сотника Бекетова, атамана Перфильева и 105 стрельцов, но уже в 1631 г. увеличился в 3 раза. К концу 1630-х гг. число служилых Енисейска достигло 370 человек, однако в связи с учреждением Ленского (Якутского) воеводства, возникновением Илимска и братских острогов их количество сократилось к 1650-м гг. до 250 человек. Весной 1628 г. Бекетов отправился в свой первый поход во главе отряда из 30 служилых и 60 "промышленных" людей. Целью похода было усмирение нижнеангарских тунгусов (эвенков), которые в 1627 г. напали на возвращавшийся от устья Илима отряд М. Перфильева; атаман отбился, но отряд понес потери. Бекетов имел указание от воеводы не начинать военных действий, а воздействовать на тунгусов уговорами и "ласкою" . С этой задачей Петр Иванович успешно справился, а его отряд построил в низовьях Ангары Рыбинский острожек. В Енисейск Бекетов вернулся с тунгусскими аманатами и собранным ясаком.

Отдых в Енисейске оказался кратким, поскольку осенью 1628 г. Бекетов был снова отправлен вверх по Ангаре, имея в подчинении всего 19 служилых людей. Выступление в поход осенью (обычно это делалось весной) указывает на спешный и экстраординарный характер экспедиции. Дело в том, что летом 1628 г. к Енисейску по Оби приближался отряд Я.И. Хрипунова, который после зимовки в Енисейске должен был отправиться на Ангару для поисков месторождений серебра. Многочисленный отряд Хрипунова (150 человек) мог оказаться серьезным конкурентом в деле разведки и объясачивания новых "землиц". В.А. Аргамаков подозревал (впоследствии его подозрения оправдались), что не подчинявшийся ему "полк" Хрипунова может дезорганизовать с большим трудом устанавливаемую систему сбора ясака с народов Приангарья. Летом 1628 г. через Енисейск к Братскому порогу проследовал М. Воейков с 12 казаками - разведывательный отряд, высланный Хрипуновым. Вслед за ним к большим ангарским порогам спешно выступил Бекетов.

Во время этого похода именно Бекетову довелось впервые представлять русскую власть перед предками современных бурят. Собирая по пути ясак с тунгусов, отряд Бекетова преодолел ангарские пороги и достиг устья реки Оки. Здесь в первый раз с нескольких "братских" князцов был собран ясак (хотя и скромный по размерам). Позднее Петр Иванович вспоминал, что он "ходил ис Братцкого порогу по Тунгуске вверх и по Оке реке и по Ангаре реке и до усть Уды реки... и братцких людей под твою государеву высокую руку привел" , при этом 7 недель, "ходя в Братцкой земле, терпели голод - ели траву и коренье" . В Прибайкалье и Забайкалье есть несколько рек с одинаковым названием Уда. В данном случае речь идет об Уде, впадающей справа в Ангару в районе современных поселков Усть-Уда и Балаганск. Впоследствии Бекетов не без гордости подчеркивал: "А преж, государь, меня в тех местех никакой руской человек не бывал" . Не известно точно, где зимовал Бекетов со своими казаками; видимо, где-то возле Братского порога или в устье Илима. В январе 1629 г. Аргамаков отправил Бекетову небольшое подкрепление во главе с В. Сумароковым. Последний вез сотнику предписание о срочной постройке нового острога, "чтобы Яков Хрипунов Илима реки не отнял и ясаку по Илиму збирать не послал" . Но Бекетов не стал заставлять уставших казаков возводить острог и весной-летом 1629 г. вернулся в Енисейск, сдав в казну 689 соболиных шкурок.

Русские первопроходцы открыли в Восточной Сибири бескрайние земли, населенные неведомыми народами. Десятник Василий Бугор и атаман Иван Галкин с помощью тунгусов находят волоковые пути с Илима на верховья Лены. В 1630 г. Бекетов "отдыхает" в Енисейске, а отряды И. Галкина и М. Перфильева отправляются на Лену и по Ангаре до устья Оки. В самом Енисейске в эти годы часто оставалось не более 10 казаков. До нас дошла челобитная енисейских стрельцов от 26 июля 1630 г. (первый в списке - Петр Бекетов), в которой они не без оснований указали, что "таких нужных (тяжелых) и жестоких служб, что в Енисейском остроге, и во всей Сибири нет" , и просили увеличить их денежное и хлебное жалованье, приравняв его к жалованью сибирских конных казаков.

Усилиями в основном енисейских служилых людей в 1630-е гг. происходит присоединение земель центральной Якутии. Достигший в 1631 г. бассейна Средней Лены Иван Галкин не мог сдержать удивления: "Места людные и земли широкие и конца им неведомо..." На смену Галкину 30 мая 1631 г. из Енисейска выступил Бекетов с отрядом в 30 человек. Он был послан на "дальную службу на Лену реку на один год" , однако поход продолжался 2 года и 3 месяца. За это время в полной мере проявились военные и дипломатические таланты Бекетова, сочетавшиеся с личным умением владеть саблей. Петр Иванович ни в чем не хотел уступать сослуживцу-сопернику атаману Галкину, известному своей отчаянной храбростью. В сентябре 1631 г. Бекетов, взяв с собой 20 казаков, отправился от Илимского волока вверх по Лене. Отряд осмелился отойти от реки и направился к улусам бурятов-эхэритов. Однако бурятские князцы отказались платить ясак далекому царю, заявив через находившихся с Бекетовым четырех тунгусов, что они сами собирают ясак "со многих землиц" . Маленький отряд успел построить какую-то "крепь" и на 3 дня сел в осаду. К укреплению прибыли 60 человек во главе с князцами Бокоем и Борочеем, которые пошли на военную хитрость. Они стали "прошатца в крепь" , якобы для сдачи ясака. Однако, проникнув в укрепление и тайно пронеся с собой сабли, бурятские вожди бросили казакам всего 5 "недособолишек" и высокомерно заявили: "Вас к себе в холопи розберем, ис свой земли вас не выпустим" . Поскольку енисейцы стояли "наготове с ружьем" , то бой, видимо, начался с единственно возможного залпа и продолжился рукопашной схваткой. Натиск попавших в отчаянное положение казаков был стремительным. Впоследствии с разных отписках Бекетов докладывал, что буряты потеряли от 40 до 56 человек (вероятно, это преувеличение). В бою погибли 2 тунгуса и был ранен один казак. Пользуясь замешательством противника, служилые люди захватили бурятских лошадей и сутки добирались до устья реки Тутуры. Здесь Бекетов поставил небольшой острог, ожидая дальнейших действий со стороны эхэритов. Последние, услышав про острог, предпочли откочевать к Байкалу, но платившие им прежде дань тунгусы-налягиры "государские высокие руки устрашились" и принесли Бекетову ясак.

В апреле 1632 г. Бекетов получил от нового енисейского воеводы Ж.В. Кондырева подкрепление из 14 казаков и указ идти вниз по Лене. Якутская эпопея отряда Бекетова заслуживает отдельного рассмотрения. Сохранились подробнейшее описание этого похода, исходящее от самого Петра Ивановича. Укажу на основные итоги пребывания Бекетова в Якутии. Лето 1632 г. прошло в активном объясачивании якутских тойнов Средней Лены. Некоторые из них принимали подданство, не рискуя вступать в бой; другие оказывали сопротивление. Удача сопутствовала казакам Бекетова - "Божьей милостью и государским счастьем" из военных столкновений с якутами они выходили победителями. В сентябре 1632 г. Бекетов построил первый в Якутии государев острог (на правом берегу Лены, ниже Якутска на 70 км), перенесенный в 1634 г. И. Галкиным на новое место. В общей сложности 31 тойон-князец признал в результате действий отряда Бекетова русскую власть. Помимо сбора ясака Бекетов занялся в Якутии взиманием десятой пошлины с соболиных промыслов частных промышленников и казаков. Разбирал он и возникавшие между ними споры, а пошлину "с судных дел" (96 соболей) честно сдал в енисейскую казну. В июне 1633 г. Бекетов передал Ленский острожек прибывшему ему на смену сыну боярскому П. Ходыреву, оставил в Якутии на разных службах 23 казака, а с остальными 6 сентября был уже в Енисейске. Одним из итогов длительного похода стрелецкого сотника по землям тунгусов и якутов являлась сдача в казну 2471 соболя и 25 собольих шуб.

К 1635-1636 гг. относится новая служба Бекетова. В эти годы он ставит Олекминский острог, совершает походы по Витиму, Большому Патому и "иным сторонным речкам" и возвращается почти с 20 сороками соболей. Пребывание в Енисейске, где у Петра Ивановича жила семья, снова оказывается недолгим. По установившейся, видимо, очередности весной 1638 г. он отправляется на годовую службу в Ленский острог на смену И. Галкину. Интересно отметить, что к этому времени Бекетов уже лишился чина сотника и числился просто енисейским сыном боярским. За отсутствием источников оценить данное изменение в служебной карьере Бекетова трудно. На Средней Лене Бекетов застал тревожную обстановку. Несколько местных тойонов от "государевой руки" отложились, нападали на русских людей и ясачных якутов. Более того, незадолго до прибытия Бекетова якуты "приступом приходили" под Ленский острог. Инициатором "шатости" являлся князец Нюриктейской волости Кириней, ушедший со своим родом с Лены на Алдан. Именно поэтому Галкин и Бекетов, объединив свои отряды, совершили поход на Киринея. Рассматривать это событие как своевольный казачий "поход за зипунами" неверно. Князец Кириней был приведен в русское подданство Бекетовым еще в 1632 г. Его "погром" в 1638 г. с захватом 500 коров и 300 кобыл носил, конечно, характер неблаговидной карательной акции, но с точки зрения центральной власти был вполне законным. Приказчиком в Ленском остроге Бекетов пробыл год, собрав за это время ясак в 2250 соболей и 456 лисиц. Кроме того, он купил для казны 794 соболя и 135 лисиц, истратив всего 111 руб. (в Енисейске эта пушнина была оценена в 1247 руб.). Самые дорогие шкурки соболя, привезенные Бекетовым, стоили по 8 руб. за штуку.

В 1640 г. Бекетов был послан с енисейской соболиной казной в Москву. Сибирские служилые люди, как правило, не упускали возможности, будучи в столице, лично похлопотать о своих нуждах и карьере. В начале 1641 г. Бекетов подал в Сибирский приказ 2 челобитные. Из первой выясняется, что в Енисейске у Бекетова была жена, дети и "людишки" (т.е. холопы). В отсутствие землепроходца воеводы брали из его двора лошадей для выполнения подводной повинности, которые гибли на Илимском волоке. Петр Иванович просил избавить его двор от "волоковой возки" , а также от постоя служилых людей, следовавших в Восточную Сибирь. В другой челобитной Бекетов сжато изложил все свои сибирские походы и просил о назначении его казачьим головой на место Б. Болкошина, который "стар и увечен, такой твоей государевой дальной службы служить не может" . Должность головы в Енисейске появилась, очевидно, в связи с увеличением числа служилых людей в 1630-е гг. В Сибирском приказе составили подробную справку, подтвердившую правдивость челобитчика. Приказные дельцы скрупулезно подсчитали, что походы Бекетова принесли государству прибыль в 11 540 руб. Просьба Бекетова была удовлетворена, и 13 февраля он получил память о назначении его головой енисейских пеших казаков. Ранее жалованье землепроходца составляло 10 руб., 6 четей ржи и 4 чети овса. Новый оклад равнялся 20 руб., но вместо хлебного жалованья Бекетов должен был получить землю под пашню.

1640-е гг., были, наверное, самыми спокойными в жизни Бекетова. Поскольку в Якутии было образовано свое воеводство с большим гарнизоном, то внимание енисейцев переключилось на Байкал. Атаман Василий Колесников, бывший в 1632 г. рядовым казаком в отряде Бекетова, вышел к северным берегам Байкала и основал в 1647 г. Верхнеангарский острог. Земли Забайкалья активно "проведывали" Иван Галкин и Иван Похабов. Если судить по известным источникам, Бекетов в этих экспедициях участия не принимал. Однако должность казачьего головы отнюдь не являлась синекурой. Бекетов должен был следить за комплектованием гарнизона и состоянием вооружения, устанавливать очередность служебных посылок, разбирать драки и мелкие иски между казаками, пресекать в служилой среде незаконную торговлю вином и азартные игры. Другими словами, казачий голова в Енисейские являлся первым помощником воеводы в делах военных.

Занимался Петр Иванович и своим хозяйством. Известно, что в 1637 г. он имел 18 десятин пашни и 15 перелога. Обрабатывали пашню, скорее всего, наемные крестьяне. Какую-то часть своих земель (видимо, полученных после 1641 г. в зачет хлебного жалованья) Бекетов продал крестьянам С. Костыльникову и П. Бурмакину. Сохранилось 2 коллективных челобитных енисейцев от 1646 г., подписанных Петром Бекетовым. В первой речь шла о созданном по мирской инициативе Спасском монастыре, который для части состарившихся служилых людей выполнял роль богадельни. Челобитчики просили обеспечить монастырь средствами на приобретение "всяково церковною строения" . Во втором случае енисейские казаки просили отменить запрет на торговлю ясырем (т.е. холопами из аборигенных народов, захваченными или незаконно купленными служилыми людьми). На обе просьбы Москва не отреагировала. В июле 1647 г. Бекетов получил присланную на его имя из Москвы грамоту с необычным предписанием. Ему указывалось посадить на 3 дня в тюрьму воеводу Федора Уварова, который провинился тем, что свои отписки к разрядным воеводам Томска писал "непристойной речью" . Если верить донесению Бекетова, то он добросовестно выполнил этот указ, ставивший его в двусмысленное положение.

Вскоре, однако, в карьере Бекетова произошли неприятные перемены. В 1648 г. он был "головства отставлен без вины неведомо почему" , причем, по словам Петра Ивановича, "переменен без челобитья" . Не совсем ясно, какое челобитье здесь имеется ввиду: самого Бекетова или претендента на его место. Кроме того, бывший голова мог подразумевать челобитную енисейских казаков с возможными жалобами на него. Последнее представляется маловероятным. За время долгой службы Бекетова в Сибири нам не известна ни одна жалоба или извет на него (в отличие, например, от Ерофея Хабарова, Ивана Похабова и многих др.). Может быть, к отставке Бекетова приложил руку бывший воевода Уваров, смененный к концу 1647 г. Ф.И. Полибиным. Последнего подозревать в интриге против Бекетова не приходится, поскольку в 1650 г. он спокойно отправил Петра Ивановича с отписками в Москву. Как бы то ни было, Бекетов вновь вернулся к чину сына боярского с понижением денежного жалованья до 10 руб. Этот факт, несомненно, явился причиной его поездки в столицу, куда он прибыл 1 января 1651 г. В Сибирский приказ стареющий землепроходец подал 2 челобитные, несколько различавшиеся по содержанию. В одной он просил восстановить его в должности головы, а другой - назначить ему прежнее жалованье. В 1649-1650 гг. он успел побывать на годовой службе в Братском остроге, поэтому к своим челобитным приложил письмо о перспективах развития земледелия в Прибайкалье. Времена менялись - вместо лихорадочного сбора ясака с "новоприисканных землиц" пришла пора думать о прочном хозяйственном освоении края. Московские бюрократы в очередной раз составили справку о службах Бекетова и ощутили, видимо, некоторое неудобство от допущенной в отношении него несправедливости. Петру Ивановичу выдали "сукно английское доброе" , назначили оклад в 20 руб. и 5 пуд. соли, "а за наше хлебное жалованье велено ему служить с пашни" . Кроме Бекетова, оклад в 20 руб. в енисейском гарнизоне имел только достигший звания сына боярского Иван Галкин. Должность головы Бекетову, однако, не вернули, и он отправился в Енисейск, где сидел уже новый воевода - .

Зиму 1651-1652 гг. Бекетов провел дома, а весной стал готовиться к длительному походу. Воевода , как и многие его сибирские коллеги, желал отличиться перед центральной властью, занеся в свой послужной список присоединение и объясачивание новых территорий. Приказчик Баргузинского острога В. Колесников подсказал мысль об основании нового острога возле озера Иргень. Прибывшие от Колесникова казаки - Яков Софонов, Иван Чебычаков, Максим Уразов, Кирилл Емельянов, Матвей Сауров - были тщательно расспрошены о путях на Иргень и реку Шилку, поскольку они уже бывали там. По словам казаков выходило, что до озера Иргень и реки Нерчи, впадающей в Шилку, можно было добраться из Енисейска за одно лето. У окончательно созрел замысел организации экспедиции, которая должна была основать в указанных местах 2 острога. В апреле 1652 г. информировал томского воеводу, что собирается послать в Забайкалье 100 человек. Во главе экспедиции, в задачи которой входила и разведка месторождений серебра, был поставлен Бекетов. Наряду с казаками в отряд вошли "охочие промышленные люди" . Под началом Бекетова оказались пятидесятники Иван Максимов, Дружина Попов, Иван Котельников и Максим Уразов. Среди десятников специально отметим Ивана Герасимова сына Чебычакова. В начале июня 1652 г. енисейский сын боярский Петр Бекетов выступил в свой последний поход.

Отряд Бекетова насчитывал около 130-140 человек; значит, экспедиция отправилась вверх по Ангаре на 7-8 дощаниках. Несмотря на то, что казаки шли "спешно добре" , Братского острога они достигли только через 2 месяца. Бекетову стало ясно, что за лето дойти до конечной цели отряду не удастся, и он решил зазимовать на южном берегу Байкала. Однако еще из Братского острога он отправил 12 казаков во главе с И. Максимовым "налегке через Баргузинский острог на Иргень-озеро и на великую реку Шилку" . С Максимовым шли уже бывавшие на Иргене Софонов и Чебычаков. Расчет Петра Ивановича был вполне понятен. Имея указание идти на Селенге и Хилоку (в источниках XVII в. - река Килка), Бекетов не имел в отряде никого, кто бы знал этот водный маршрут. Максимов должен был через забайкальские степи выйти к озеру Иргень, где находились верховья Хилока, и по этой реке спуститься навстречу Бекетову.

Основной отряд Бекетова, пройдя левый приток Ангары Осу, подвергся ночью нападению "братских воровских неясачных мужиков" , кочевавших "на край Байкал озера" . Казаки с боем отошли, в то время как буряты "похвалялись" не пропустить служилых за Байкал. Следуя живучим в Сибири XVII в. традициям казачьего самоуправления, Бекетов "поговорил" со служилыми людьми, "чтоб над теми братцкими неясачными мужики учинить ему поиск" . Ответная акция, проведенная И. Котельниковым, оказалась успешной. Казаки напали на "станы" бурят, убили в бою 12 человек, захватили несколько пленных, а сами "ис той посылки пришли все здоровы" . Среди пленных обнаружилась жена верхоленского ясачного князца Торома (не вовремя приехавшая в гости), по поводу которой между и илимским воеводой Оладьиным возникла переписка. оправдал действия Бекетова, тем более что тот вернул женщину в Верхоленский острог.

В апреле 1653 г. он отправил в забайкальские степи трех казаков, знавших тунгусский, бурятский и монгольский языки. Казаки должны были призвать в русское подданство все окрестные роды и племена, а также объявить, что Бекетов идет "не с войною и не с боем" , а выполняет посольскую миссию. Бекетов приказал казакам распространять ложную информацию о том, что его отряд состоит из 300 человек. Многочисленность "посольства" казаки без стеснения должны были мотивировать тем, что "иноземцы братцкие и тунгуские люди малоумны, глупы, как видят государевых людей мало, и они побивают государевых служилых людей..." В конечном итоге разведчики Бекетова вышли к юртам монгольского царевича Кунтуцина и были хорошо им приняты. При царевиче находился лама Тархан, ездивший в 1619-1620 гг. в Москву и знавший о масштабах того государства, которое представляли три явившихся пешком казака. Разумеется, Кунтуцин отказался передать своих бурятских и тунгусских киштымов в русское подданство, но отпустил служилых людей с миром.

После возвращения разведки Бекетов 11 июня 1653 г. выступил из зимовья на Прорве. За половину дня отряд по Байкалу достиг устья Селенги и поднимался по ней 8 суток. Возле устья Хилока Бекетов остановился, надеясь на прибытие Максимова, который действительно 2 июля приплыл сверху Хилока с ослабевшими от голода людьми. Тем не менее Максимов привез 6 сороков соболей и чертеж новых земель. С устья Хилока Бекетов отправил в Енисейск 35 служилых во главе с Максимовым. На Ангаре они снова подверглись нападению бурят. Максимов отбился и сохранил соболиную казну, хотя во время боя 2 казака было убито и 7 ранено. Путь по течению рек казаки проделали быстро и уже 22 августа предстали перед . Последний отправил Максимова в Москву, куда енисейский пятидесятник прибыл 10 января 1654 г. Невероятная мобильность сибирских казаков XVII в. способна вызывать только удивление.

Тем временем эпопея отряда Бекетова продолжалась. Для мелководного Хилока дощаники имели слишком глубокую осадку, поэтому 3 недели ушло на их переделку в плоскодонные суда. Плавание против течения по Хилоку оказалось трудным, и к месту назначения экспедиция подошла только в конце сентября 1653 г. К середине октября был поставлен Иргенский острог, а 19 октября казаки на плотах начали спускаться по Ингоде. Бекетов, очевидно, рассчитывал до зимы добраться до устья Нерчи. Однако, проплыв по Ингоде около 10 верст, отряд был встречен ранним ледоставом реки. Здесь наскоро возвели зимовье с укреплениями, куда сложили часть запасов. В зимовье осталось 20 человек, еще 10 казаков под командой М. Уразова были отправлены к устью Нерчи, а с остальными Бекетов вернулся в Иргенский острог. В конце 1653 г. Уразов построил недалеко от устья Нерчи, на правом берегу Шилки, "малый острожек" , о чем доложил Бекетову. Последний изложил это в отписке , заверив воеводу, что весной 1654 г. он поставит на выбранном Уразовым месте большой острог.

За время зимовки Бекетов не терял времени - собирал ясак с местных тунгусов и десятую пошлину с промыслов бывших с ним людей. Занимался он, видимо, и поисками серебра. Любопытно, что фольклорное предание, записанное в середине XX в., именно Бекетову приписывало открытие нерчинских месторождений ("про то, как он на Амур прошел, тут теперь никто не помнит, а про то, как он на Нерче серебро открыл, все знают" ). Соболиную казну и отписки 9 мая 1654 г. Петр Иванович отправил в Енисейск с отрядом из 31 казака. Среди них были пятидесятники Д. Попов, М. Уразов и все десятники, за исключением Ивана Чебычакова. Этот факт требует объяснения. В общей сложности Бекетов отослал в Енисейск 65 казаков и среди них - наиболее опытных. Думается, причин для такого решения было несколько. Соболиная казна - важный критерий службы землепроходца - должна была дойти до Енисейска в целости. Жалованье казакам перед походом выдал на 2 года; надо думать, что многие из них уже поговаривали о возвращении в Енисейск. Очевидно, Петр Иванович не принадлежал к числу тех командиров, для которых мнение подчиненных ничего не значило. С Бекетовым остались в основном "казачьи наемщики" и "охочие служилые люди" , т.е. лица, не входившие в состав енисейского гарнизона. Предусмотрительность опытного землепроходца оправдала себя. Во время плавания по Хилоку на Уразова и его товарищей напали "братцкие немирные мужики улусные люди Турукая Табуна" . Бой длился весь день, но в конечном итоге отряд сохранил себя и соболиную казну. Домой енисейцы прибыли 12 июня и сдали воеводе пушнины на 3728 руб.

А Бекетов был уже на Шилке, где собирался возвести, в соответствии с приказом , большой острог. О намерениях Петра Ивановича свидетельствует тот факт, что казаки даже посеяли на выбранном месте яровой хлеб. Однако возведение русских укреплений и зимний сбор ясака заставили тунгусские племена взяться за оружие. Казаки так и не успели построить острог, когда "приехали изгоном войной многие тунгуские люди" . Русский отряд сел в осаду (видимо, в острожке, построенном Уразовым). Тунгусы отогнали лошадей и вытоптали хлеб. Среди казаков начался голод, поскольку рыбной ловлей тунгусы заниматься не давали. В противниках Бекетов узнал тех, кто еще недавно приносил ему ясак. Ни речных судов, ни лошадей у енисейцев не было. У них оказался единственный путь к отступлению - на плотах, вниз по Шилке на Амур. Оставил ли Бекетов перед уходом на Шилку какую-то часть отряда в Иргенском остроге? Я не располагаю такими сведениями, но А.П. Васильев указывает (без ссылки на источник), что Бекетов оставил там 18 казаков.

На Амуре в это время самой серьезной русской силой являлось "войско" приказного человека , официального преемника . К нему амурское течение и принесло казаков Бекетова. Возможно, что в отряде енисейского землепроходца уже на Нерчи произошел раскол, и часть служилых от него откололась. По крайней мере, к Степанову казаки Бекетова прибыли разными группами. В 1650-е гг. русское население Восточной Сибири было охвачено ; на Амур шли не только партии вольных промышленников, но и отряды служилых людей, сбежавшие из своих гарнизонов. Можно допустить, что Бекетов в сложившихся обстоятельствах и в связи с угрозой голодной смерти уже не мог сдержать людей, наслышанных о благодатной "землице". В конце июня 1654 г. к присоединились 34 енисейца, а через несколько дней появился и сам Петр Бекетов, который всему казачьему войску "бил челом, чтоб ему жить на великой реке Амуре до государева указу" . Всех "бекетовцев" (63 человека) приняли в сборное амурское войско. Потомственный сын боярский и бывший голова енисейского гарнизона без амбиций подчинился , который еще недавно был только пушкарем с чином есаула. За этим и другими скупыми свидетельствами проглядывает характер Бекетова - человека уравновешенного и даже мягкого. Но стальной стержень этого характера вне сомнений.

Почему сам Бекетов остался на Амуре в войске ? Об этом можно высказать только относительно достоверные предположения. Обстоятельства не позволили землепроходцу выполнить задание полностью и возвести острог при устье Нерчи. Гарнизон Иргенского острога оказался предоставлен сам себе. При таких обстоятельствах Бекетову, видимо, не хотелось возвращаться к , который мог поставить крест на его дальнейшей службе. На Амуре же разгоралась война с маньчжурами, в ходе которой можно было отличиться и загладить невольный проступок. Характерная деталь - присоединившись к , Бекетов сдал ему 10 соболей, собранных им уже во время плавания по Амуру. Впрочем, не все в жизни измеряется эгоистичными и карьерными интересами. Как знать, не поманили ли стареющего первопроходца новые неведомые земли, где не было ни спесивых воевод, ни московских приказных дельцов, взирающих на Сибирь как на большой сундук с "мягкой рухлядью" ?

Судьба Бекетова на Амуре прослеживается лишь до определенного момента. Осенью 1654 г. войско , в котором насчитывалось чуть более 500 человек, построило Кумарский острог (при впадении в Амур р. Хумархэ). 13 марта 1655 г. острог был осажден 10-тысячным войском маньчжуров. Казаки выдержали многодневную бомбардировку острога, отбили все приступы и сами совершили вылазку. Потерпев неудачу, маньчжурское войско 3 апреля ушло от острога. Сразу после этого составил послужной именной список казаков, которые "бились явственно" . Этот список подтверждает мое предположение о расколе отряда Бекетова, поскольку 30 казаков, бывших на Шилке у него в подчинении, записаны здесь отдельно. Верными Бекетову остались 27 человек, из них 12 были "охочими служилыми людьми" . Поэтому, видимо, последние отсутствуют в челобитной, которую составил Бекетов от имени енисейских служилых людей и присоединил к отпискам . Помимо самого Петра Ивановича челобитную подписали десятник Иван Герасимов Чебычаков и 14 рядовых казаков. В этом документе Бекетов кратко изложил причины ухода с Шилки и просил пожаловать за службу, проявленную при защите Кумарского острога. Смысл челобитной ясен - довести до сведения официальных властей тот факт, что он со своими людьми продолжает находиться на государевой службе. Данный документ, датируемый апрелем 1655 г., является пока что последним достоверным известием о Бекетове. Тем не менее ясно, что закончить свой жизненный путь в марте этого года в Тобольске Петр Иванович никак не мог.

Получив в июне 1654 г. отписки Бекетова, имел все основания считать, что тот успешно выполнил свою задачу. В соответствии с обычной практикой воевода отправил ему на смену новых годовальщиков во главе с сыном боярским Никифором Кольцовым. Отряд насчитывал около 40 служилых людей и 2 ссыльных крестьян, которых следовало "посадить" на пашню. Следуя примеру Бекетова, Кольцов зимовал на Прорве и в Ирге некий острог прибыл к осени 1655 г. Судя по всему, Кольцов поставил новый острожек на Шилке, который располагался выше устья Нерчи. По неизвестным причинам Кольцов не стал дожидаться очередной смены. В начале весны 1656 г. он отпустил 20 человек в Енисейск (это были, скорее всего, те "бекетовцы", что оставались в Иргенском остроге). Затем 30 марта в обратный путь двинулся и сам Кольцов с 10 казаками, оставив на Иргене и Шилке только 26 человек. В зимовье на Прорве Кольцов встретил В. Колесникова, посланного в 1655 г. ему на смену и для возведения острога в устье Хилока. Здесь приказные стали свидетелями бунта, который подняли 53 казака во главе с Филькой Полетаем. Последние забрали у Колесникова оружие и все запасы, "а говорили промеж себя, будто хотят бежать в " . Летом бунтовщики ушли вверх по Селенге. Экспедиция Колесникова везла с собой "пашенный завод" (семенной хлеб, серпы, косы, сошники), который пришлось под небольшой охраной оставить на Прорве. Кольцов и Колесников с 18 служилыми направились в Енисейск. Бунт и бегство со службы казаков Колесникова, таким образом, сорвали планы по прочному военному закреплению в Забайкалье и заведению там земледелия.

Брошенные на произвол судьбы, казаки Кольцова не ушли из Иргенского и Шилкского острожков. В первом находились 9 служилых, во втором - 14 во главе с десятником Калиной Полтининым. В середине сентября 1656 г. мимо Шилкского острожка проследовали "воровские" казаки Ф. Полетая, которые хотели присоединить к себе небольшой гарнизон. Полтинин с товарищами "у них, воров, слезами отплакались" . Полетай ограничился конфискацией барабана и нового струга; кроме того, 4 казака Полтинина добровольно присоединились к бунтовщикам. Плывя по Шилке, беглые казаки "погромили" людей эвенкийского кн. Гантимура, захватив пленных и скот. Расплачиваться за это пришлось служилым людям, сидевшим в острожках. 10 октября тунгусы во главе с шаманом Зягарой захватили и сожгли Иргенский острог. Спастись удалось только Петру Новгородцу и Никите Ситнику, которые, будучи ранены, добрались до Ингоды и на плоту спустились к Шилкскому острожку. Ночью 18 декабря острожек покинули 7 казаков, посланные Полтининым к с отпиской. В отписке говорилось, что на Шилке остается 6 человек - Калина Полтинин, Гришка Антонов, Гришка Федоров, Петрушка и Оська Харитоновы, Микитка Трофимов, - которые сидят в осаде и питаются "сосною, травою и кореньем" . Тем не менее служилые люди надеялись продержаться до весны и только затем, при отсутствии помощи, покинуть укрепление. Но еще до наступления весны острожек был взят тунгусами, и все его защитники погибли. Посланные Полтининым казаки благополучно избежали опасностей и 10 мая 1657 г. вручили отписку , который, теперь уже в качестве будущего даурского воеводы, зимовал со своим "полком" в Братском остроге (Енисейск сдал новому воеводе 18 августа 1655 г., а в поход вышел 18 июля 1656 г.).

В мае 1657 г. дощаники двинулись к Байкалу. В отписке, отправленной с дороги, воевода помянул недобрым словом тех казаков, кто самовольно бежал на Амур. Среди них оказался и Бекетов: "В прошлом во 162 году с великия реки Шилки, с Иргеня озера, покиня ваши государевы остроги, енисейской сын боярской Петрушка Бекетов с... служилыми людьми с 70 человек, збежали в ж землю... ". Воевода предлагал семьи таких "изменников" заключать в тюрьмы, а самих "воров", если они объявятся в сибирских городах, предавать смертной казни. Так Бекетов, с легкой руки , оказался в одном ряду с М. Сорокиным и Ф. Полетаем, предводителями казацкой вольницы. Очевидно, эта оценка является неверной.

До озера Иргень экспедиция добралась только осенью 1657 г. Здесь "в самом угожем месте у больших рыбных ловель" поставил новый Иргенский острог - с жилыми избами и надолбами вокруг него. Оставив в остроге 20 служилых, воевода в конце зимы переправился за волок на Ингоду. Весной 1658 г. берега Ингоды огласились стуком топоров. По приказу казаки рубили лес сразу на 2 острога, которые предстояло поставить возле устья Нерчи и в . На последний срубили 8 башен и 200 сажень городового леса на стены. Для Верхнешилского острога (так сначала назывался будущий Нерчинский острог) были полностью заготовлены 4 башни и стены. Весь острожный лес был связан в 170 плотов. Путь по Ингоде до Нерчи занял 3 недели; на каждом плоту находилось всего по 2-3 человека, поэтому плоты часто разбивало. В начале лета Верхнешилский острог был поставлен. Только теперь на собственном опыте убедился, что удержать забайкальских тунгусов в русском подданстве малыми силами невозможно. В очередной отписке в Москву он выдвинул идею о поселении в Иргенском и Верхнешилском острогах 300 служилых людей. По его словам, к "немирным иноземцам" он обращался с "лаской и приветом" . С другой стороны, провел карательную акцию в отношении тех, кто сжег первые русские острожки в этих краях. Несколько тунгусов в присутствии своих соплеменников были повешены в Верхнешилском остроге.

На Амур, однако, "даурский" воевода так и не попал. 18 июня 1658 г. он послал 30 казаков во главе с сыном Еремеем выяснить, где на Амуре можно поставить острог. Вернувшись 13 июля, младший доложил, что, по его мнению, острог можно возвести на . Одновременно с Еремеем на поиски амурского войска на легких стругах отправился пятидесятник А. Потапов с небольшим отрядом. Именно он и принес 18 августа печальную весть о поражении ("богдойском погроме" ), которые потерпели амурские казаки от маньчжуров. напрасно ожидал, что остатки войска придут на соединение с ним. Его самодурство и жесткое обращение с казаками (что красочно описал протопоп Аввакум) служили достаточным препятствием для поступления под его начало. Когда пересекал Байкал, с ним шло около 500 служилых людей (и 70 человек его дворни). Новый приказной в забайкальских острогах Л. Толбузин в мае 1662 г. принял у 75 человек. Голод, болезни, смерть от тунгусских стрел - все это привело к гибели большей части отряда . Государев воевода покинул Забайкалье, оставив 3 острога (Иргенский, Нерчинский, Телембинский) и несколько сот погибших и неизвестно куда исчезнувших служилых людей. Любопытную оценку итогов экспедиции дали казаки енисейского гарнизона, подавшие в июле 1665 г. коллективную челобитную. В ней они напоминали, что именно енисейцы разведали пути в Забайкалье, а Петр Бекетов и Никифор Кольцов поставили Иргенский и Шилкский остроги; они же начали приводить местных тунгусов в ясачное состояние. По мнению енисейцев, "не дошед до Даурской земли, остановился на великой реке Шилке и на Иргене озере и остроги поставил новые в тех же местех, в которых местех мы, холопи твои, преж ево, Офонасья, остроги поставили" . Таким образом, "отнял ту службу от Енисейского острога" и обманывал Москву, именуя район своих действий "новой Даурской землей и китайской границей" .

Все известные материалы о забайкальском походе позволяют утверждать, что Бекетов к этой экспедиции не присоединился. Таким образом, находившийся с Аввакум лично с Бекетовым в Сибири не встречался, но наверняка не раз слышал его имя. Остается загадкой, почему много лет спустя память многострадального протопопа зачислила Бекетова в ряды его противников. Где же завершился жизненный путь землепроходца? Как уже говорилось, последние достоверные сведения о Бекетове относятся к апрелю 1655 г. И.Э. Фишер, чей труд является сокращением и переложением до сих пор не опубликованной полностью "Истории Сибири" Г.Ф. Миллера, утверждал: "В 1660 г., возвратясь он (Бекетов) через Якутск и Илимск назад в Енисейск, привез с собою не мало соболей, которые ему служили защитою к отвращению наказания, коего за оставление острога опасался" . Никакими источниками это мнение пока не подтверждено. Л.А. Гольденберг мимоходом заметил, что на знаменитом Тырском утесе в низовьях Амура зимой 1655-1656 гг. побывали казаки Бекетова и , обнаружив там развалины старинного храма. К сожалению, на источник своих сведений исследователь не указал.

Мне представляется, что с Амура Бекетов уже не вернулся. В 1655-1658 гг. со своим войском буквально кочевал по Амуру. Казаки зимовали в наспех поставленных острогах и собирали ясак с разноэтничных племен, сильно страдавших от военных действий между русскими и маньчжурами. Угроза голода и маньчжурская опасность постоянно нависали над войском . Амурские народы, обозленные жестокостью , безжалостно истребляли небольшие отряды казаков, рискнувших действовать на свой страх. В июле 1656 г. докладывал в Якутск: "И ноне все в войске оголодали и оскудали, питаемся травою и кореньем... А сойти с великия реки Амура без государева указу не смеем никуда, а богдойские воинские люди под нами стоят близко, и нам против них... стоять и дратца стало нечем, пороху и свинцу нет нисколько" . Приближался трагичный финал эпопеи амурских казаков, среди которых, вероятно, продолжал оставаться Бекетов.

Историки несколько по-разному излагают детали разгрома войска и ближайших последовавших за этим событий, что обусловлено разноречиями в показаниях с товарищами, данных в октябре 1659 г. в Енисейске и сентябре 1660 г. в Москве. Учитывая восстановленный мною полный текст опроса в Сибирском приказе, эта события можно реконструировать следующим образом. В июне 1658 г. казаки поднимались вверх по Амуру от устья Сунгари. Получив от сведения, что на него надвигается флотилия маньчжуров, выслал на легких стругах разведочный отряд (180 человек) во главе с Климом Ивановым. Последний разошелся с судами противника в островах. Атака 47 кораблей маньчжуров на неповоротливые дощаники , не ожидавшего нападения, была сокрушительной. До абордажного боя, в котором казаки еще могли бы сохранить шанс на победу, дело не дошло. Расстреливаемые из пушек, служилые люди пытались добраться до берега, но тонули вместе с дощаниками. Вместе с погибли 270 казаков. (племянник ) и еще 45 человек, многие из которых были ранены, ушли в приамурские сопки. От преследования удалось уйти дощанику, на котором находилась Спасская походная церковь и 40 казаков. Вернувшийся отряд К. Иванова наткнулся на суда победителей, перегородившие всю реку. Развернув струги, казаки пошли вверх по Амуру и через 3 дня встретили посланного от Пашкова снова двинулся вверх по Амуру, якобы на соединение с . По пути встретил тех 40 казаков, которые ушли от "погрома" на Спасском дощанике. Отряд счастливо разминулся с кораблями маньчжуров, стремившихся окончательно разгромить русских на Амуре. В Кумарском остроге отряд разделился: 120 казаков отправились на реку Зею "кормиться", а 107 человек во главе с Петриловским поплыли навстречу , но затем передумали и через Тугирский волок ушли на Олекму и далее в Илимск. Местный воевода отправил выборного атамана Петриловского и 5 рядовых казаков с амурской ясачной казной в Москву. Уже 3 октября 1659 г. станица приехала в Енисейск, где служилых внимательно расспросил воевода И.И. Ржевский.

Следует обратить внимание на тот факт, что среди 5 казаков, сопровождавших , был Иван Герасимов Чебычаков. Напомним, что десятник Чебычаков с 1652 по 1655 г. неизменно находился под началом Петра Ивановича. Его возвращение в Енисейск без Бекетова означало, видимо, что командира уже не было в живых. Может быть, удача изменила старому землепроходцу в тот памятный день 30 июня 1658 г. Как встретил свой смертный час енисейский сын боярский П.И. Бекетов мы, скорее всего, уже никогда не узнаем...

Верно то, что в 1660-е гг. Бекетов, вопреки мнению И.Э. Фишера, уже не числился среди енисейских служилых людей. Например, упомянутую челобитную 1665 г. подписали дети боярские И. Галкин, И. Максимов, Я. Похабов, Н. Кольцов и другие; Бекетов среди них отсутствует. В переписной книге Енисейского уезда 1669 г. среди продавцов земли названа вдова сына боярского Петра Бекетова. Возможно, после гибели мужа она уехала обратно за Урал, почему мы и не находим потомков Петра Ивановича в служилой среде Енисейска. Фольклорный образ Бекетова - первопроходца, "человека с доброй душой" и небывало удачливого охотника - столетиями сохранялся в исторических преданиях русских старожилов Забайкалья. Сказитель Ф.Е. Горбунов (1875-1948) передал такое поверье: "Раньше уж как-то в охотничьих семьях заведено было: родится первый сын, значит, обязательно Петром нарекут. Пусть, дескать, таким же фартовым будет, как тот казак Бекетов" .

Статьи по теме